Испания после второй мировой войны. Трагедия испании перед второй мировой войной Испания 2 мировая война на чьей стороне

Сталин и Испанская республика (1936-1939 гг.)

Андрей Колеров. Lux Ferre. 2000-2001

80 лет назад, 17-18 июля 1936 года в Испанском Марокко начался военный мятеж против республиканского правительства Испании, который положил начало кровавой гражданской войне, продлившейся три года, уничтожил республику и погрузил страну в состояние тотальной диктатуры на 36 лет.

******

Первое крупное международное столкновение между силами фашизма и демократии произошло в Испании. Советский Союз был вовлечен в конфликт, направлял туда своих добровольцев (впрочем, как и фашисты). Не удивительно, что и сегодня продолжается спор о роли Советского Союза в защите Испанской республики и ее гибели. Была ли роль СССР благородной, или Сталин просто использовал Испанию, а потом избавился от Республики как от отработанного материала?

После начала гражданской войны в Испании важную роль в развитии событий играли внешние факторы. Помощь стран «Оси» помогла мятежникам переправить свои наиболее боеспособные части из Марокко в Испанию и развернуть наступление на Мадрид.

Военная промышленность Испании была слабо развита, современное оружие можно было купить лишь за границей. 24 июля Испания запросила дружественную Францию о возможностях закупки вооружений. Французский премьер-министр Л. Блюм слыл пацифистом, но он же был и лидером Народного фронта Франции. Как пацифист, Блюм не хотел «разжигать войну» в соседней стране, как социал-демократ - хотел помочь Народному фронту Испании. Он колебался.

Председатель испанского правительства Х. Хираль стучался и в другие двери. Он просил горючее и оружие у англичан, СССР и сначала даже у немцев. Уже 22 июля Сталин принял принципиальное решение о продаже Испании горючего по льготной цене. Однако к практической реализации этого решения советское руководство подошло только в середине августа. Обстановка опять изменилась.

Интернационализация конфликта в Испании оказалась неожиданностью для европейской дипломатии. Сначала казалось, что дело быстро решится или победой переворота, или его разгромом. Вместо этого началась затяжная война, причем во многом - из-за внешнего вмешательства. Теперь с этим нужно было что-то делать.

В этой ситуации 23−24 июля Блюм прибыл в Лондон, чтобы обсудить возможности политики невмешательства, которая могла бы предотвратить помощь участникам внутрииспанского конфликта. Блюму казалось, что этот пацифистский план сможет остановить вмешательство Германии и Италии в обмен на обещание Франции и Великобритании не помогать Республике. Таким образом Франция избегала угрозы конфликта с Германией и Италией к югу от своих границ.

25 июля - 9 августа французское правительство то запрещало, то снова разрешало продажу французского оружия Испании. За это время Кот протолкнул первую поставку. До начала советской помощи Республика получила 17 истребителей и 12 бомбардировщиков, по качеству уступающих немецким и итальянским.

2 августа Франция обратилась к Великобритании и Италии, а затем ко всем заинтересованным странам, включая Германию, СССР и США, с предложением организовать режим «невмешательства» в испанские дела, полностью исключив поставку в этот очаг конфликта военных материалов. Это было бы выгодно Испанской республике, так как она в августе меньше нуждалась в помощи, чем Франко. Германия обусловила свое участие в «невмешательстве» тем, что к нему должен присоединиться также СССР. Для французской дипломатии было важно привлечь к соглашению СССР, и она снискала успех - в этот момент Франция для советского руководства была важным партнером по «коллективной безопасности». СССР боялся вернуться в положение международной изоляции, а «невмешательство» становилось клубом держав, допущенных к участию в испанских делах. Чтобы ни у кого не возникло сомнений в необходимости пустить СССР в этот клуб, 2 августа были начаты массовые демонстрации солидарности с Испанской республикой и сбор средств в помощь ей. В этот период помощь Республике увязывалось с кампанией демократических сил в мире. Как говорилось в докладе замзавотделом ИККИ П. Шубина 7 августа, «Гитлер и Муссолини стремятся сорвать морально-политическую и материальную помощь, которую народные массы во всем демократическом мире начали оказывать испанскому народу и его законному правительству. Нам надо спешить с этой помощью».

Подобные сигналы поступали руководству СССР и по линии разведки. 7 августа заместитель начальника Разведуправления РККА комдив Никонов и полковой комиссар Йолк делали следующие выводы: «Судьба Народного фронта в Испании в значительной степени зависит сейчас от внешнего фактора. По соотношению внутренних сил Народный фронт имеет сейчас явные шансы на победу.

Однако, в виду помощи мятежникам со стороны германского и итальянского фашизма перспективы Народного фронта значительно ухудшаются. Неполучение Мадридом существенной поддержки извне может иметь тяжелые последствия для исхода борьбы».

Получив предложение Франции о невмешательстве, заместитель наркома иностранных дел Н. Крестинский советовал Сталину: «Мы не можем не дать положительный, или дать уклончивый ответ, потому что это будет использовано немцами и итальянцами, которые этим нашим ответом будут оправдывать свою дальнейшую помощь повстанцам». Советское руководство склонялось к поддержке «невмешательства», но при этом оказывала невоенную поддержку Республике. 17 августа Политбюро постановило продать Мадриду мазут на льготных условиях. Теперь мазут пошел в Испанию.

Были оперативно установлены официальные дипломатические отношения между Испанией и СССР (которых раньше не было),и 24 августа в Мадрид прибыл советский полпред М. Розенберг. В Москву был направлен посол М. Паскуа.

15 августа соглашение о «невмешательстве» было подписано Великобританией и Францией. 21 августа об участии в «невмешательстве» заявили Италия и Португалия, 23 августа - СССР, 24 августа - Германия. 9 сентября 1936 г. был создан Международный комитет по невмешательству, в который со временем вошло 27 государств. При этом, как отмечает историк В.В. Малай, «политическая наивность - полагать, что помощь прекратится - не была свойственна никому из европейских лидеров, начинавших непростую игру под названием «невмешательство».

Испанский историк А. Виньяс считает, что «республиканцы совершили чудовищную ошибку, когда не оказали жесткого сопротивления принятию Лигой Наций Пакта о невмешательстве». Но кто бы стал считаться с мнением Испанской республики, когда по этому поводу определились Лондон и Париж? Через два года Чехословакия окажет «жесткое сопротивление» заключению Мюнхенского пакта, и ее представителей просто выставят за дверь. С того момента, как Франция нашла для себя выход в «невмешательстве», остановить проведение этой политики было нельзя. Испания должна была сопротивляться международному произволу не на дипломатическом паркете, а на полях сражений. И она делала это.

Бурная дипломатическая активность вокруг испанской трагедии создает у некоторых авторов впечатление, что «судьба республики решалась не в Мадриде». Именно из этого и исходили «вершители судеб мира» в Лондоне, Париже, Берлине и Риме. Кто такие эти испанцы, чтобы решать свою судьбу?! Но дипломатические игры три года буксовали, потому что судьба Испании решалась хоть и не только в Мадриде, но в Мадриде - не в меньшей степени, чем за пределами Испании. Потому что если бы республиканцы не остановили франкистов под Мадридом, в европейских кабинетах по «Испанскому вопросу» нечего было бы даже обсуждать. Те авторы, которые убеждают нас, будто «Испанская война выигрывалась и терпела поражение не в Бургосе и Мадриде, не у Теруэля или вдоль Эбро, а в кабинетах Европы», пытаются доказать бессмысленность сопротивления воле мироправителей. Получается, не нужно было лить кровь на полях сражений. Достаточно было покорно ждать, что решат в европейских кабинетах. А там уже быстро решили - сопротивление Республики бессмысленно, оно мешает умиротворению. Но оно продолжало мешать. И в этом было его глубокое значение. Это осознало советское руководство. Испания приняла на себя удар фашизма, и не сдалась. Начинается сражение на дальних подступах. Следует помогать Народному фронту, потому что он уже начал войну, к которой готовился СССР.

Единственной страной, которая в силу своей удаленности от Германии, Италии и Японии могла не просто помогать Испанской республике, но делать это открыто, была Мексика. Президент Карденас говорил в марте 1937 г.: «нам нечего скрывать нашу помощь Испании, мы будем продолжать снабжать ее оружием». Современного оружия Мексика не производила. Она могла быть формальным посредником для тайных поставок оружия из СССР.

Для СССР и по идеологическим, и по внешнеполитическим соображениям было принципиально важно, чтобы Республика не была разгромлена. Сталин решил протянуть ей руку помощи, хотя бы и через всю Европу, где многие хотели бы эту руку «укусить».

В.В. Малай связывает «резкие изменения в политике СССР», то есть решение советского руководства оказать военную помощь Испании с формированием правительства Ф. Ларго Кабальеро, в которое вошли коммунисты. Но изменения были не столь уж резкими, и здесь, очевидно, действует обратная причинно-следственная связь. Коммунисты получили разрешение войти в правительство потому, что советское руководство решило всерьез действовать в Испании. Ведь еще с начала августа в СССР раскручивалась кампания солидарности с Испанской республикой. Уже 9 августа Н. Крестинский докладывал Сталину о подготовке закупок для Испании от имени «третьего государства» (для этого подходила Мексика). Но до начала сентября, пока формировался Комитет по невмешательству, нужно было проверить, насколько это невмешательство будет соблюдаться Германией и Италией, исходя из чего дозировать собственную помощь Республике. По мере того, как невмешательство рушилось на глазах, активизировалась и работа по помощи Испании. Но Сталину нужны были гарантии. Формирование правительства широкой антифашисткой коалиции оказалось очень кстати, и коммунисты согласились войти в правительство Ф. Ларго. Характерно, что при формировании правительства Народного фронта во Франции они в кабинет не входили, не желая брать на себя правительственную ответственность.

6 сентября 1936 г. Сталин дал указание Кагановичу изучить возможность переправки самолетов в Испанию под видом закупок в Мексике. 14 сентября по указанию политического руководства иностранный отдел НКВД и Разведуправление НКО разработали план «операции Х» - отправки военной помощи Испании.

Германия и Италия были ближе и могли спокойно перебрасывать военные материалы и войска через Португалию. Португальский диктатор Салазар активно поддерживал Франко, и проконтролировать переброску «нелегальных грузов» через португальско-испанскую границу было практически невозможно. Более того, осенью 1936 г. полиция Бордо вскрыла контрабанду даже французского оружия (бомб) в пользу Франко.

Советский Союз был далеко, а Италия - близко. Транзит грузов из Германии и Италии в Португалию и дальше к Франко шел гораздо интенсивнее, чем полулегальные поставки, организованные СССР. В результате Франко получил очевидную выгоду от политики «невмешательства». Приобретя боеприпасы и авиацию, франкисты стали стремительно продвигаться вперед.

Осознав, что политика невмешательства не способна помочь Республике, советское руководство 26 сентября приняло решение об оказании военной помощи Испании. Сделано это было не без колебаний - еще накануне советская сторона давала понять республиканцам, что не заинтересована в эскалации конфликта и опасается расширения интервенции фашистов.

7 октября 1936 г. советский представитель С.Б. Каган выступил с разоблачением грубых нарушений соглашения о «невмешательстве» Италией, Германией и Португалией. Он констатировал, что в условиях постоянного потока помощи мятежникам, в частности, через Португалию, соглашение о невмешательстве фактически не действует. Если это не прекратится, если нарушения в Португалии не будут расследованы, СССР грозил выходом из соглашения.

Первый пароход с советским оружием прибыл в Испанию 14 октября (десятью днями ранее советское оружие привез испанский пароход). Помощь пришла вовремя. В октябре 1936 г. развернулись бои на подступах к столице Испании. 22 октября фашисты начали бомбить Мадрид. 28 октября в бой вступили советские летчики, а 29 октября - танки. Советские военные специалисты помогали в планировании операций. В ходе ожесточенного сражения 7−23 ноября республиканцы отстояли Мадрид.

С осени 1936 г. СССР, Германия и Италия вмешивались в конфликт в Испании почти открыто. Поставки по воде были связаны с большим риском, так как итальянцы развернули в Средиземном море подводную войну. В ноябре 1936 г. в результате атаки Картахены подводными лодками был поврежден крейсер «Мигель Сервантес». Министр авиации и флота Прието комментировал: «мятежники никогда не располагали собственными подводными лодками». Сомнений не было - это были итальянцы. 14 декабря 1936 г. фашистами был потоплен советский пароход «Комсомол». К середине 1937 г. было потоплено еще два советских корабля. Более 80 советских кораблей было задержано.

Впрочем, СССР не собирался выходить из соглашения по «невмешательству», которое в октябре 1936 г. не соблюдали ни Германия, ни Италия, ни сам СССР. Во-первых, необходимо было сохранять с таким трудом налаженные отношения с Францией как с потенциальным союзником против Германии в Центральной и Восточной Европе (французы предупредили, что в случае столкновения СССР и Германии в Испании советско-французский пакт действовать не будет). Во-вторых, СССР не хотел в это время выглядеть международным буяном, срывающим миротворческие инициативы. В-третьих, механизм «невмешательства», как казалось, позволяет хотя бы отчасти контролировать и сдерживать вмешательство Германии и Италии. В действительности, поняв, что французские демократы предали испанских демократов из страха перед войной и революцией, фашистские державы в Испании практически не стеснялись в действиях.

23 октября на заседании Комитета по «невмешательству» СССР заявил о том, что ввиду систематических нарушений другими странами соглашения о невмешательстве советское правительство не может считать себя связанным им в большей степени, чем любой из остальных участников этого соглашения. Таким образом, СССР провозгласил, что будет соблюдать соглашение в той же степени, что и Германия, и Италия. То есть - в минимальной.

Согласованные Комитетом меры контроля за военными поставками в Испанию, принятые 15 февраля 1937 г. при фактическом игнорировании советских предложений, касались прежде всего испанских портов. При этом поставки по воздуху и через Португалию не контролировались. Это значит, что «невмешательство» было направлено прежде всего против помощи Республике.

Обобщая для советского руководства ход военных действий на море, капитан второго ранга Алафузов писал: различие в положении двух сторон заключается в том, что фашистские перевозки производились на итальянских и немецких судах под прикрытием итальянского военного флота, на который республиканцы не могли напасть, а «перевозки оружия в республиканские порты производились почти исключительно на республиканских торговых судах, и уже это полностью развязывало руки фашистам… Все это привело к тому, что роли в борьбе на коммуникациях распределились таким образом, что республиканцы остались стороной, борющейся за сохранение своих коммуникаций и ни в какой мере не посягающей на коммуникации противника, фашисты - стороной стремящейся нарушить коммуникации противника и нисколько не озабоченной защитой своих коммуникаций».

Таким образом, уже к октябрю 1936 г. стало ясно (и затем этот факт находил все больше подтверждений),что «невмешательство» стало формой умиротворения агрессора со стороны Великобритании и Франции. Правительство Народного фронта Франции готово было оставить Народный фронт Испании на съедение фашистам. В этих условиях у Республики остались два союзника - СССР и Мексика. Оба - крайне удаленные от места событий. И только СССР производил современное оружие, которое могло тягаться с германским и итальянским.

С августа в Испанию стали прибывать советские военные специалисты. Всего в Испании присутствовало около 4 тысяч советских граждан.

Общий объем «операции Х» был подсчитан в итоговом отчёте заместителя начальника 11 отдела генштаба майора Пенчевского и начальника 2 отделения этого отдела военинженера 1 ранга Обыдена. Отчёт суммировал данные по перевозкам до 21 января 1939 г. Всего в ходе «Операции Х» был организован 51 рейс: по маршруту Черное море - Картахена - 32 рейса, Ленинград - Бильбао - 2, Мурманск - Франция - 14, через третьи страны - 3 рейса. Пароход «Гильзинек» прибыл в Бордо 30 января, но из-за падения Каталонии уже не был разгружен и вернулся. Общий тоннаж 50 пароходов составил 286 600 тонн.

В Испанию Советским Союзом был отправлен 701 самолёт, 156 453 бомб, 64 748 320 авиапатронов, 615 запасных моторов.

Разнообразна была номенклатура артиллерии и боеприпасов: орудий среднего калибра - 334, крупного - 135. Итого - 469. Снарядов среднего калибра было отправлено 879 849, крупного - 217 142. Итого - 1 096 991 снарядов этих калибров. Ещё было отправлено 185 45-миллиметровых противотанковых орудий, 30 45-миллиметровых танковых орудий, 2 095 978 45-миллиметровых снарядов, 30 пушек Маклена, 441 000 37-миллиметровых снарядов, 64 зенитных орудий и 161 909 снарядов к ним. Итого - 778 орудий и 3 795 878 снарядов.

Советский Союз поставил Испании 281 танк Т-26 и 50 танков БТ, 60 броневиков, 7019 станковых пулеметов, 12 650 ручных пулеметов (в том числе 2000 чешских),424 183 винтовок, в том числе 50 000 чешских, 860 188 724 винтовочных патрона, в том числе 60 600 200 чешских, 4 торпедных катера, 16 торпед, 400 глубинных бомб, 54 патронных станка, 19 раций, 25 прожекторов.

Стоимость всего имущества, переправленного на 48 пароходах, составила 171 236 083 долларов. Не оплаченными оказались два последних - «Виннипег» и «Бонифацио».

Эффективность использования этого оружия могла быть куда выше. Как докладывал в 1938 г. Р. Малиновский, «Если посчитать брошенное оружие республиканцами за всю войну, то его хватило бы с избытком на целую новую армию…»

Впрочем, Сталин предпочитал вести беспроигрышную игру. Поставки советского оружия оплачивались за счет золотого запаса Испании. 510 тонн испанского золота прибыло в Одессу 5 ноября 1936 г. Этот запас был исчерпан только к концу 1938 г., и лишь последние, уже нерегулярные поставки были произведены «в кредит».

Первоначально советские специалисты с удовольствием докладывали: «Воздушные бои неизменно заканчиваются перевесом в нашу сторону». Советским летчикам удалось добиться прекращения систематических бомбардировок глубоких тылов республики, включая Картахену и Альбасете. «Хейнкели» и «Фиаты» отставали от И-15 по маневренности и от И-16 - по скорости. Ситуация стала меняться к худшему в середине 1937 г., когда в воздухе появились «Мессершмитты-109» и «Хейнкели-111», а союзники Франко стали резко наращивать поставки.

Советские летчики в Испании работали до изнеможения: за 5 месяцев в среднем на каждого приходилось по 250 часов боевой работы. «Без советских пилотов война с началом помощи пошла бы намного хуже для Республики, попросту потому, что в битве при Мадриде у нее не было достаточного количества опытных летчиков, и мало кто был знаком с новыми самолетами, прибывавшими с Востока», - считает историк А. Виньяс.

Потери авиации составляли 400% в год. Роль советских специалистов-авиаторов в 1936-1938 гг. оставалась ключевой. Все решения испанского авиационного командования согласовывались с главным советником авиации Я. Смушкевичем. «Можно сказать, что Смушкевич, оставаясь формально на положении советника, фактически является руководителем всей авиации».

Советские танки БТ-5 и Т-26 также превосходили немецкие и тем более итальянские. Но в условиях гористого рельефа Испании возможности применения танков были ограничены.

В целом, конечно, вмешательство фашистских государств значительно превышало помощь СССР. Прежде всего, Италия и Германия направили в Испанию свои боевые части, а не только советников. Здесь постоянно находилось до 50 000 итальянских солдат и до 10 000 немецких. Через Испанию прошли 150−200 тыс. итальянцев и 50 тыс. немцев. По советским данным Германия и Италия поставили в Испанию соответственно: 593 и 1000 самолетов, 250 и 950 танков и бронемашин, 700 и 1930 орудий, 6174 и 1426 минометов, 31 000 и 3436 пулеметов, 157 306 и 240 747 винтовок. Это гораздо больше, чем мог себе позволить СССР.

Старт Гражданской войны, всеобщее вооружение активных граждан в Республике, привели к началу уже не просто социально-политической, а глубокой социальной революции - качественных изменений системы собственности и власти. Эта революция определила многое в дальнейшем ходе событий. В результате проведения индустриальной коллективизации (инкаутации, социализации) в Испании, прежде всего в Каталонии и Арагоне, возник новый сектор экономики, качественно отличавшийся как от капиталистического, так и от государственного - прежде всего развитой системой производственной демократии, участия труженика в принятии производственных решений.

Анархо-синдикалистам и левым социалистам удалось создать относительно эффективную и относительно демократическую социальную систему (насколько это возможно в условиях гражданской войны),основанную на производственной демократии. Несмотря на тяжелую экономическую ситуацию, вызванную войной и расколом страны, коллективизированная промышленность не допустила резкого падения производства. Введение системы производственной демократии обеспечило ту эффективность производства, которая вообще была возможна на испанских предприятиях того времени в условиях войны и частичной экономической блокады. Однако модель самоуправления и производственной демократии, координируемой профсоюзами и полугосударственными общественными структурами, не устраивала представителей других политических сил. В 1937 г. это привело к резкому обострению политической борьбы в республиканском лагере. Борьба против производственной демократии, предпринятая в период правления Х. Негрина (1937−1939),способствовала падению экономических показателей по сравнению с временами правительства Ф. Ларго Кабальеро (1936−1937).

С сентября 1936 г. по май 1937 г. правительство Республики во главе с левым социалистом Ф. Ларго Кабальеро содействовало глубоким социальным преобразованиям. Об этом нужно помнить тем, кто сегодня проводит романтические параллели между Донецкой и Луганской «народными» республиками и Испанской республикой. ДНР и ЛНР не проводят глубоких социальных преобразований, их идеология связана с русским национализмом, то есть ближе к врагам республики, чем к её друзьям. Впрочем, на стороне Франко тоже сражались русские добровольцы, хотя их было немного, куда меньше, чем итальянских и немецких.

В первой половине 1937 г. нарастали противоречия в республиканском лагере. Коммунисты выступали против той революции, которая разразилась в Испании, они считали, что эта революция ведет в сторону от общества советского образца, к которому они стремились, и к тому же мешает победе Республики. В последнем они сходились с либеральным президентом М. Ананьей, социалистами-государственниками И. Прието и Х. Негрином. Политический центр Республики уходил вправо, коммунисты становились центром консолидации «партии порядка», противостоявшей социальной революции. Ларго Кабальеро стоял на стороне происходившей в Испании революции и потому, что считал ее средством мобилизации активности масс, необходимой для победы над фашизмом, и потому, что революция придавала борьбе ясный смысл - победа нового общества над старым, а не просто сохранение той Испании, которая существовала до 1936 г. Ларго Кабальеро и его сторонники искали модель нового общества, которое образуется в ходе революции и будет соответствовать принципам демократического социализма. Познакомившись поближе с идеями, которые отстаивали вошедшие в правительство синдикалисты из НКТ, кабальеристы стали склоняться к идее создания общества, основной структурой, ядром которого являются профсоюзные организации трудящихся.

В феврале-марте 1937 г. среди советских советников и представителей Коминтерна образовалась влиятельная группа, выступавшая за отставку Ларго Кабальеро с поста не только военного министра, но и премьер-министра. «Мотором» этой группы был представитель Коминтерна в Испании И. Степанов (С. Минеев). Против Ларго Кабальеро был настроен Г. Димитров, за его смену выступал Я. Берзин (выражавший мнение и других советников как их начальник) и Горев. Вскоре эту позицию будет отстаивать и посол Гайкис. А. Виньяс настаивает: «Наконец, установлено документально, что позиция Сталина и Коминтерна заключалась в поддержании Ларго Кабальеро во главе Правительства. В этом вопросе сталкивались приказы из Москвы, и то, что фильтровал из Испании «Степанов». Нет, это не установлено. Во всяком случае, А. Виньяс не доказал, что Степанов обладал монополией на информационные связи между Валенсией и Москвой. Также ни А. Виньяс, ни другие сторонники версии о том, что свержение Ларго было проведено вопреки воле Сталина, не доказали, что вопрос о сохранении Ларго был для Сталина принципиальным в его политике в Испании. В противном случае Степанову нечего было бы «фильтровать». Для Сталина был принципиален не Ларго Кабальеро во главе правительства, а контроль за ситуацией. Если бы Сталин был недоволен, как Степанов «фильтровал» его указания в Испании, Степанову бы потом не поздоровилось бы. Но его жизнь сложилась благополучно.

17 марта Степанов писал в Москву о возможности в ближайшем будущем (десятка дней) «форсировать реорганизацию министерства при другом министре войны или создать министерство без Кабальеро». Из контекста видно, что во втором случае слово министерство употреблено в смысле «правительство».

Вывод Степанова на этот раз категоричен и недвусмысленен: «Здесь все согласны, что директивы - советы из дому абсолютно правильны во всех вопросах, только в одном вопросе они превзойдены событиями, это в вопросе, касающемся возможности найти общий язык с Кабальеро . (Подчеркнуто читателем в Москве. Этим читателем скорее всего был Димитров, может быть - Мануильский. Оба были обязаны донести столь важную информацию до Сталина - А.Ш.). Здесь все согласны признать, что дальнейшее согласие невозможно, что все возможности исчерпаны, что нужно взять руководящую позицию, заставить Кабальеро отказаться от поста военного министра и, если это понадобится, то и от поста председателя совета министров». Именно этот план будет в реальности осуществлен в течение ближайших месяцев, причем осуществлен с ведома Москвы. И было бы очень наивно думать, что это могло быть сделано вопреки воле Сталина (тем более, что по окончании войны проводник этой политики С. Минев не был репрессирован, а продолжил работу в секретариате Коминтерна).

Публично Сталин все еще поддерживал Ларго Кабальеро. 20 марта, на встрече с Р. Альберти и М.Т. Леон он говорил, что «Ларго Кабальеро продемонстрировал свою готовность бороться с фашизмом. Он должен был оставаться на посту председателя Правительства». Но при этом Сталин уже прощупывает почву для перемен в республиканском правительстве в соответствии с планом Степанова: «Было бы лучше, чтобы военное руководство перешло в другие руки».

Пытаясь понять Сталина, всегда нужно иметь в виду два обстоятельства. Во-первых, он далеко не всегда говорил то, что думал, первым встречным иностранцам (а иногда, особенно в 1937 г. - и в ближнем окружении). Во-вторых, никогда не забывая о стратегических целях, тактически Сталин обычно действовал по ситуации, маневрировал.

Его люди сообщали из Испании, что пора свергать Ларго Кабальеро. Сталин не одергивал их, но предлагал пока начать с малого. 14 марта на встрече с Ворошиловым, Молотовым, Кагановичем, Димитровым, Марти и Тольятти Сталин высказался в том духе, что фигура Ларго Кабальеро на посту председателя правительства является, конечно, предпочтительной, и сейчас нет на этот пост лучшей кандидатуры. Но необходимо убедить его оставить пост военного министра и в ходе реорганизации правительства по возможности расширить позиции компартии.

Советский полпред Л. Гайкис тактично разъяснял руководству, что невозможно отделить вопрос о военном ведомстве от проблемы конфликта Ларго Кабальеро и коммунистов в целом. Гайкис считал, что после Гвадалахары «успехи на Центральном фронте внесли самоуспокоение и ослабили нажим со стороны всех сторонников радикальных перемен в военном руководстве и военной политике, который Кабальеро воспринял как борьбу, направленную против него».

7 апреля, направляя донесение в Москву, Гайкис уже исходит из необходимости добиваться свержения Ларго Кабальеро, если он откажется сдать пост военного министра. Он сообщает, что окружение Ларго Кабальеро - Аракистайн, Барайбар и Агирре пытаются «путем закулисных комбинаций» сохранить «старика» в качестве премьер-министра, заняв пост военного министра одним из его сторонников. Здесь Гайкис уже исходит из того, что Москва не собирается держаться за Ларго в качестве премьера.

Л. Гайкис утверждал: «Борьба реформистской верхушки с коммунистической партией облегчается рядом субъективных качеств престарелого и строптивого Ларго Кабальеро, действующего в силу специфических здешних условий в качестве политического диктатора».

Противники премьера возобновили атаку на военное руководство, невзирая на только что одержанную республиканской армией первую (и как оказалось - последнюю) очевидную военную победу. Но прокоммунистический блок критиковал и ее результаты как недостаточные. Гайкис надеялся, что растет поддержка идеи «смены военного руководства как решающей предпосылки обеспечения победы». По его мнению: «Таким образом, в ближайшее время может встать вопрос, либо сохранить нынешнее военное руководство, подвергая тем самым серьезному риску объективно возможную победу, либо обеспечить условия для победы хотя бы ценою некоторого серьезного внутреннего потрясения, вызванного вынужденным уходом Кабальеро с поста военного министра, если в конечном счете не удастся добиться конечных перемен». Финал фразы особенно примечателен. Что это за «конечные перемены». Очевидно, что Ларго Кабальеро должен был воспротивиться уходу его с руководства военным ведомством и чистке от его военных сотрудников - как раз тогда, когда республиканцам наконец улыбнулась военная удача. С какой стати отправлять в отставку военное руководство, которое смогло одержать первую несомненную победу? Зачем менять его на людей, связанных с компартией, которые еще не доказали, что будут руководить лучше, зато в случае победы наверняка свернут голову партнерам по Антифашистскому фронту, опираясь на штыки? И что делать инициаторам нынешней военной чистки, если Ларго Кабальеро не согласится на разделение постов? А он скорее всего не согласится.

1 апреля военный советник «Санчо» (В. Горев) также выразился вполне определенно: «не стоит держаться во что бы то ни стало за Кабальеро. Он достаточно умный старик для того, чтобы понять, что компартия считает его участие в правительстве если не обязательным, то крайне желательным. Потому на каждый нажим компартии он отвечает угрозой кризиса… В случае его упрямства лучше выиграть войну без Кабальеро, чем проиграть ее с ним».

Таким образом, после Гвадалахары у советских представителей и в коммунистическом руководстве возникает ощущение, что пора делить шкуру неубитого, но серьезно раненного фашизма. А значит, даже ценой «некоторого внутреннего потрясения» необходимо отстранить Ларго Кабальеро от руководства армией, а если он будет этому сопротивляться - то и правительством. Пора установить контроль над армией, чтобы после победы над Франко не упустить плоды победы.

Внутренние раздоры, более характерные для Республики, чем для режима Франко, были опасны для нее не сами по себе. Лишь в короткие моменты они могли нести угрозу фронту, и Франко этими моментами не воспользовался. К тому же, как справедливо пишет историк В.В. Малай, «политическое единство отсутствовало и в лагере мятежников (карлисты, монархисты, фалангисты и пр.),что играло на руку защитникам республики».

Внутриполитические конфликты негативно сказались на судьбе Республики не столько своим ходом, сколько исходом в мае 1937 г. 3 мая 1937 г. прокоммунистическая Объединённая социалистическая партия Каталонии (ОСПК) и каталонские националисты спровоцировали вооруженные столкновения с анархо-синдикалистами в Барселоне. Коммунисты в остальной Испании развернули кампанию в прессе, которая объявляла столкновения «анархо-троцкистским мятежом» («троцкистами» сторонники КПИ считали ПОУМ - небольшую, но энергичную Объединенную марксистскую рабочую партию, которая критиковала сталинский режим слева). Несмотря на то, что сторонам удалось достичь соглашения о прекращении огня, столкновения 3−6 мая были использованы противниками НКТ и ПОУМ для установления контроля над Барселоной и начала репрессий против «анархо-троцкистской» оппозиции. Но пока сохранялось правительство Ларго Кабальеро, расследование событий в Барселоне могло привести к компрометации ОСПК и коммунистов в целом. Поэтому для коммунистов стало делом принципа скорейшее свержение Ларго Кабальеро, не соглашавшегося с трактовкой столкновений как «анархо-троцкистского» мятежа. Таким образом задуманное коммунистами еще в марте отстранение Ларго от реальной власти стало в мае непосредственной задачей. В сложившейся ситуации коммунистов фактически спасли лидеры правого крыла ИСРП и президент Асанья.

17 мая М. Асанья поручил формирование правительства социалисту Х. Негрину, ориентированному на теснейшее сотрудничество с СССР и КПИ.

У антифашистов был не один (внешний),а как минимум два фактора сопротивления - революция и помощь СССР. В сложившихся условиях нельзя было победить, имея только один из них. Парализовав революцию, новое испанское руководство убило стимулы самоотверженной борьбы за победу. Ларго Кабальеро мог совмещать оба этих источника силы Республики. Негрин отказался от одного из них. Он и его сторонники рассчитывали, что уж просоветскому правительству СССР окажет ещё большую помощь. Однако Советский Союз и так оказывал ту помощь, какую мог.

В 1936 г. Испания для СССР была важнейшим направлением европейской политики, но в условиях нарастающих угроз и ограниченных ресурсов Советского Союза это не могло продолжаться вечно. Отношение Сталина к Испанской республике нередко связывают с его капризным характером. Так, Ю. Рыбалкин утверждает: «Позиция Сталина в отношении Испанской республики была непредсказуемой и менялась в зависимости от его настроения, обстановки на фронтах Пиренейского полуострова и международной арене. Постепенно интерес Сталина к стране «Х» пропал, наоборот, возникло неприятие. С середины 1937 г. на заседаниях Политбюро ЦК ВКП (б) чаще стали обсуждать вопросы помощи не Испании, а Монголии и Китаю (страна «Z»),а также проблемы борьбы с «антигосударственными элементами» внутри страны. Перемены в настроении Сталина сказались на объемах и интенсивности военных поставок Республике». «Капризный» Сталин. Нет бы забыть о Китае и внутриполитических проблемах, и заниматься только Испанией…

Испанский историк А. Виньяс комментирует мнение Ю. Рыбалкина: «Наконец, такие авторы как Рыбалкин (2007),вводят личный фактор. Сталин перестал интересоваться Республикой так, как раньше.

Вряд ли это можно объяснить переменами настроения, хотя такой вариант тоже нельзя исключать. Так исключать или не исключать? Все-таки этот вопрос принципиален, ибо категорически поставлен Ю. Рыбалкиным. Были ли паузы в снабжении вызваны настроением Сталина, или конкретными военно-политическим причинами? А причины такие были. Помощь «стране Z» (Китаю) была обусловлена не капризным настроением Сталина, а вполне конкретной угрозой с востока.

Несмотря на некоторые колебания, А. Виньяс все же развивает версию о «парадоксальности», то есть в данном случае неразумности поведения Сталина в отношении к Испании в 1937 г.: «Начиная с лета 1937 в динамике внешних поставок создалась парадоксальная ситуация, которая имела драматические последствия для республиканцев. Муссолини продолжил и даже усилил поддержку Франко». А Сталин ослабил поддержку своих верных друзей.

С точки зрения сторонников республиканской «партии порядка», при Ларго Кабальеро Республика не могла победить, потому что это правительство было слишком уж революционным, а при умеренных и рассудительных Негрине и Прието победа забрезжила на горизонте, но помахала Республике ручкой. Кто виноват? Ну конечно Сталин, кто же еще. В самый удачный момент после мая (летом) «парадоксальный» Сталин перекрыл кислород, подчиняясь капризу, перемене настроения: «В свете событий, Негрин и Прието в качестве председателя правительства и министра обороны соответственно, быстро заметили, что ветер с востока больше не дует в том же направлении и с той же силой, что раньше».

Но так ли «быстро» это произошло? Летом ли? И парадоксальным ли образом? Для А. Виньяса и сторонников версии «Сталин - человек настроения» важно показать, что СССР перестал помогать Республике именно в тот момент, когда она получила надежные шансы на победу. «Когда Республика наконец получила сильное правительство и покончила с внутренними разногласиями, которые сделали безрезультатными многие ее усилия в течение первого года войны, новые руководители, начиная с Негрина и Прието, столкнулись с некоторой отчужденностью Советского Союза. Сталин снова изменил подход в ноябре 1938 г., но было уже слишком поздно». Но испанские лидеры столкнулись с «отчуждением» Сталина не сразу, и новые поставки шли в Испанию все же не только с ноября 1938 г., но и раньше. Поставки продолжались во второй половине 1937 г., и были относительно регулярными - в среднем по одной в месяц, в марте 1938 г. - три, а в апреле - две.

Утверждение о том, что Сталин «отвернулся» от Испании именно тогда, когда в Республике образовался «дееспособный» режим, призвано «объяснить», почему эта «дееспособность» вылилась не в победы (а ведь прежде была Гвадалахара),а в сплошные неудачи. В действительности Сталин дал Негрину и Прието достаточно времени, чтобы проявить себя. Советские поставки могли позволить республиканскому командованию успешнее действовать и в июле 1937 г., и в октябре 1937 г., и в январе-феврале 1938 г., и даже в марте-апреле 1938 г. Но оказалось, что между советскими поставками и ходом военных действий нет прямой связи. В декабре 1937 г. республиканцы действовали успешнее, чем в июле-октябре 1937 г.

Советские руководители не могли не испытывать разочарования новым республиканским руководством. Если весной, после победы под Гвадалахарой, Республика получила возможность перехватить инициативу в войне, то летом 1937 г. она все еще не сделала этого. Ради чего тогда была вся эта кампания против Ларго Кабальеро? Обещали побед, и не справились - лишь время потеряли на политическую междоусобицу.

Республиканская армия при Негрине изменилась. В период правления Ларго Кабальеро военное строительство Республики основывалось на сочетании принципов милиционности на уровне подразделений и регулярности - на уровне управления частями. Милиционная самоорганизация бойцов иногда заструдняла управляемость, но добавляла энтузиазма и самоотверженности бойцам. Важно было найти правильный баланс с принципами регулярной армии, и при Ларго его искали. Это сочетание не уберегло Республику от поражения в Малаге в феврале 1937 г., но позволило отстоять Мадрид и одержать победу над итальянским «добровольческим» корпусом под Гвадалахарой в марте 1937 г. Правительство Негрина-Прието стало разрушать милиционную систему, строить армию на обычных «казарменных» принципах, но побед не добилось. Падение энтузиазма солдат и рост кастовости и бесконтрольности офицерства способствовали падению боеспособности республиканской армии во второй половине 1937 г. и ее поражениям. Свержение Ларго Кабальеро сорвало подготовку операции в Эстремадуре, которая, возможно, могла вывести войну из губительной для республики позиционной фазы.

Операции, подготовленные новым, «правильным» военным руководством, не оправдали надежд. К началу сражения под Брунете республиканцы сосредоточили 50 тысяч солдат, свыше 100 орудий, 100 танков, 40 бронемашин, свыше 100 самолетов. Противник имел 40 тысяч солдат, до 150 самолетов, около 60 орудий. Все эти силы сконцентрировались на фронте в 10−12 км. Начав наступление 5 июля, республиканцы почти без боя проскочили между опорными пунктами противника и 6 июля, после бомбардировки, взяли городок Брунете. Но развить успех, как планировалось, они не смогли. Оказалось, что и направление удара выбрано неудачно - республиканцы оказались в ловушке среди холмов. В результате удар республиканцев вылился в бесперспективную «мясорубку». Ожесточенные бои 24−26 июля закончились оставлением Брунете с потерями почти половины армии. Республиканская пехота была настолько деморализована ситуацией, что бежала даже от собственных танков, возвращающихся из атаки (где эта пехота свои танки не поддержала). По мнению советского автора А.Г. Серебрякова, командование франкистов не ударило по флангам и не разгромили республиканскую группировку полностью, потому что «не было уверенно в наступательной способности своей пехоты, особенно в трудной для наступления местности». И нужно было гнать лучшие силы республиканцев по этой трудной для наступления местности? Затем последовала неудача республиканского наступления на Сарагосу.

Пытаясь переложить на СССР ответственность за неудачи Республики Негрина, А. Виньяс пишет, что помощь Сталина «ослабела в течение двенадцати критических месяцев, с ноября 1937 г. по ноябрь 1938 г. В любом случае она не была достаточной для того, чтобы покрыть материальные недостатки Народной армии, ни, тем более, быть противовесом постоянных поставок, которые Франко до конца получал от Италии и Третьего Рейха… Когда Негрин принял пост председателя Правительства, Республика, говоря технически, уже проиграла войну.

Но Негрин пришел к власти не в ноябре 1937 г. С мая по ноябрь 1937 г. - достаточный срок, чтобы продемонстрировать, что республиканцы стали сражаться лучше. А они при Негрине и Прието стали сражаться хуже. И это был результат их политики, а не изменения политики Сталина.

Решающим был период не 1938 года, а весны-лета 1937 г., когда Франко, сконцентрировав силы на Севере, воевал на два фронта. Вместо того, чтобы сосредоточить усилия на деле победы, на подготовке наступательной операции, коммунисты и социал-либералы увлеченно боролись за власть, а Республика теряла время. После июля 1937 г. шанс перехватить инициативу, возникший в марте после Гвадалахары, был практически упущен.

Летом 1937 г., «как только советское правительство ослабило помощь, фашистские диктаторы резко увеличили свою. Нет ничего удивительного в том, что Республика оказалась в совершеннейшей безвыигрышной ситуации», - утверждает А. Виньяс. Когда точно уменьшили? На какие операции могли повлиять проблемы с поставками? Во всяком случае, не на бездарно упущенные возможности под Брунете и в Арагоне летом-осенью 1937 г.

Советская помощь к середине мая 1937 г. составила 333 самолета, 256 танков, 60 броневиков, 236 орудий среднего калибра. И поставки продолжались. К июню было поставлено 409 самолетов, из которых в строю было 343. Это не так мало.

А. Виньяс оценивает соотношение поставок самолетов советского и итало-германского производства с июля 1937 г. как 239−271 к 740−798. Присоединяя поставки первых двух с половиной месяцев правления Негрина к поставкам времени Ларго Кабальеро, А. Виньяс стремится доказать, что при Ларго Кабальеро Республика получала значительную помощь, а с приходом Негрина - уже нет. Если 1.10.1936 - 1.8.1937 гг. СССР поставил в Испанию 496 самолетов и 714 орудий, то 14.12.1937 - 11.8.1938 гг. - 152 самолета и 469 орудий. Получается, что в первый период было направлено 49,6 самолета и 71,4 орудия в месяц, а во второй - 19 самолетов и 58,6 орудия. Однако эти вычисления А. Виньяса как раз и подрывают его аргументацию: получается, что первые месяцы Негрина относятся к периоду «хороших поставок». Более того, поставленная тогда техника продолжала действовать и оказывать влияние на ход войны в следующие месяцы. Одновременно испанцы стали собирать самолеты по лицензии сами (было собрано 230 самолетов, что значительно улучшает статистику - более чем в два раза). Так что считать, что ситуация в середине 1937 г. была заведомо проигрышной, можно только существенно преувеличивая значение внешних факторов.

Не будем также забывать, что Франко должен был делить свои силы надвое до падения Севера, а республика концентрировала советскую авиацию в центре. И только с началом войны в Китае и серией разочаровывающих военных неудач Республики летом-осенью 1937 г. советская помощь стала ослабевать, но вовсе не прекратилась.

К тому же динамика поставок зависела и от позиции французских властей. Именно поэтому пришлось придерживать их осенью 1937 г. - зимой 1938 г. (блокада на французской границе из-за «невмешательства» дополнялась подводным пиратством итальянцев в Средиземном море),а затем лихорадочно проталкивать в марте - июне 1938 г. Как пишет А. Виньяс: «Недостаточная воля увеличивать поставки, которая вменяется в вину Сталину, не смягчалась препятствиями, которые устанавливали французы». Это мягко сказано в отношении французов. Сталин давал столько помощи, сколько мог в сложившихся условиях. А вот французы существенно «регулировали» их поступление через границу, что могло оказаться критически важным. Дорого яичко ко Христову дню.

Ситуация зависела далеко не только от количества самолетов. Так, в июле 1937 г. под Мадридом у франкистов было всего лишь полуторное превосходство в авиации. Но начальник республиканской авиации Лопатин слишком часто вызывал истребители и измотал летчиков, в результате чего, даже опытные стали биться при посадке. А вот в Сарагосской операции Птухин действовал аккуратнее, в результате чего при равенстве сил обеспечил превосходство республиканской авиации.

Как отмечал в своем докладе советский военный советник Арженухин, «переоценивать роль авиации в бою, как это делало испанское командование и некоторые наши товарищи, - неправильно…, одна авиация не может заставить покинуть окопы достаточно устойчивую пехоту противника». Поэтому даже в условиях превосходства авиации противника республиканцы смогли в декабре 1937 г. взять Теруэль (что затем обернулось поражением, но не из-за дефицита авиации у Республики). А затем авиация фашистов сбивала республиканцев с позиций в Арагоне, потому что пехота стала неустойчивой. Республиканские солдаты, которые всё меньше понимали, за что воюют, бросали оружие, поставлявшееся из СССР.

Комдив Вальтер сообщал, что под Медианой часть солдат противника была вооружена «Максимами» и «Дегтяревыми», взятыми под Брунете. Республике нужно помогать, спору нет. Но она должна беречь полученное. А вот такие испанцы, как А. Виньяс, упрекают Сталина: мог бы и больше присылать. Но если бы республиканцы не бросали оружия, его было бы у них больше.

До 1938 г. советская помощь уравновешивала материально-техническое вмешательство Германии и Италии, а интербригады отчасти - присутствие итальянского военного контингента. В конце 1937 г. советская помощь стала ослабевать, в то время как фашистская - нарастала. Ослабление советской помощи было связано как с разочарованием советского руководства неспособностью нового правительства Негрина добиться обещанного перелома в войне, так и усложнением международной ситуации, когда испанская проблема становилась менее важной по сравнению с кризисами в Китае и Чехословакии.

Со второй половины 1937 г. советская помощь поступала также в Китай, и объем поставок на Восток «вычитался» из того, что СССР мог направлять в Испанию. Китай был даже важнее для СССР, чем Испания - ведь на этот раз борьба развернулась в непосредственной близости от советских границ. Сдерживание Японии на дальних подступах к СССР было для него крайне важным на протяжении всех 30-х гг.

Упустив возможность одержать военную победу над франкистами, Республика сохраняла только один шанс на выживание - продержаться до начала Второй мировой войны. Такой шанс возник в сентябре 1938 г. в связи с Судетским кризисом, он сохранялся и в 1939 г., так как Республика имела пусть и небольшой, но достаточный ресурс сопротивления, чтобы продержаться несколько месяцев в непредсказуемой ситуации предвоенной Европы. СССР продолжал поддерживать Республику и в этих условиях. Но лидеры Республики уже сами не верили в успех.

По свидетельству П. Тольятти, «ясно было, что Негрин сам тоже потерял веру в дальнейшую борьбу, но он еще держался своей старой политической линии - линии сопротивления… Противоречивым моментом в позиции Негрина было то, что, платонически отстаивая сопротивление, он ничего не делал для того, чтобы его организовать. Его серьезнейшая вина заключалась в том, что в последние дни в Фигерасе он не распорядился отправить в Валенсию и Мадрид по крайней мере часть оружия, которое к нам прибывало».

Ответственность западной либеральной элиты за «невмешательство» и «умиротворение» естественным образом вызывает поиск оправданий, и одно из них - СССР вел себя также. «Когда в Мюнхене в сентябре 1938 г. стало ясно, что западные демократии не готовы выступить против фашистской агрессии, - пишет Д. Пуццо, - Кремль решил сформулировать и проводить иную политику. С конца 1938 г. СССР прекратил поставки оружия в Испанию». Это распространенное на западе мнение, которое априори исходит из национального эгоизма Сталина, верно «с точностью до наоборот».

Поставки возобновились в декабре 1938 г., причем в кредит. В декабре 1938 г. на эти нужды было выделено 100 млн. долл. (для сравнения - в марте 70 млн. долл.),на 55 млн. оружие было переправлено во Францию. В условиях изоляции после Мюнхена Сталин попытался «зайти с тыла» к консолидировавшемуся Западу.

12 января 1939 г. СССР представил Республике заем в 50 миллионов долларов США. В этом соглашении, в отличие от прежней практики, не было условий гарантии займа и даже условий его возврата. По сути, Сталин просто оплатил поставки. Закупки, совершенные за счет этого кредита, дошли до Франции. Пока было можно, это оружие перебрасывалось в Каталонию. 30 января - 4 февраля было отправлено 41 955 винтовок, 3446 пулеметов, 319 тысяч снарядов и 31,5 миллионов патронов. 4 февраля 1939 г. поставки оружия в Каталонию были остановлены республиканским руководством из-за наступления франкистов. Около 400 вагонов военного снаряжения пришлось эвакуировать назад во Францию. Попытка переправить 2 февраля часть боеприпасов в Центральную зону пароходами не удалась - они были уничтожены итальянской авиацией. Больше французы не допускали таких экспериментов. Склады во Франции были переполнены советским оружием, но не могли дойти по назначению.

Оставшиеся во Франции имущество в основном удалось вернуть в СССР. К 11 июня 1939 г. на склады вернулось 180 37-миллиметровых пушек, 117 45-миллиметровых пушек, 60 французских 76-миллиметровых пушек, 98 других 76-миллиметровых пушек, 57 английских гаубиц, 20 гаубиц, 14 японских пушек, 5000 винтовок, 50 самолётов СБ, 70 И-16, 6 УТИ-4, 18 Р-10, 40 танков Т-26.

2 марта 1939 г. в Испанской республике начался мятеж против Негрина и коммунистов. Его инициатор С. Касадо и его сторонники надеялись договориться о капитуляции без репрессий. Франко не согласился с этим - его устраивала только безоговорочная капитуляция. Мятежники добились отъезда Негрина из страны, но сами оказались в тупике. Однако продолжать сопротивление в условиях такого раскола республиканцы уже не могли, тем более, что и так были деморализованы. Мятеж Касадо спровоцировал распад республиканского фронта. Мятеж спровоцировал крах Республики тогда, когда до начала Второй мировой войны оставалось пять месяцев. 1 апреля Республика была уничтожена.

Трагедия Испанской республики заключается и в том, что как раз после начала мятежа Касадо обстановка в Европе стала быстро меняться, мюнхенские соглашения были сорваны. Когда республика стала агонизировать, у нее появились шансы на выживание в связи с общеевропейским конфликтом. Но воспользоваться ими республиканцы не смогли. Однако вины советского руководства в этом нет.

Падение Испанской республики стало одним из сигналов (хотя уже далеко не важнейшим) для Сталина о необходимости смены внешнеполитической стратегии. Оно стало зримым доказательством краха стратегии коллективной безопасности. В то же время в Испании было дано первое сражение в противоборстве, которое закончится крахом фашистского блока в 1945 г.

Александр Шубин

В. ДЫМАРСКИЙ: Добрый вечер, здравствуйте, программа «Цена Победы», и мы, ее ведущие, Владимир Рыжков…

В. РЫЖКОВ: … и Виталий Дымарский. В полном составе.

В. ДЫМАРСКИЙ: В полном составе сегодня ведущие и в полном составе…

В. РЫЖКОВ: Учитывая актуальность чемпионата, травм и замен сегодня нет.

В. ДЫМАРСКИЙ: Есть соболезнования, с которых я хочу начать нашу встречу с Мигелем Басом, испанским журналистом.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, здравствуйте, добрый вечер.

В. РЫЖКОВ: Видимо, как каждый испанец, он болельщик.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Я понимаю, что соболезнования, прежде всего, мне.

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, конечно, по поводу…

В. РЫЖКОВ: России еще рано соболезновать. Мы надеемся, мы верим, да?

В. ДЫМАРСКИЙ: Нет, ну знаете, мне сейчас рассказали, уже анекдот на эту тему, оказывается, ходит. Что сборная России хотела выступить так же, как сборная Испании на Чемпионате мира. Но не так же!

В. РЫЖКОВ: И как сборная Англии.

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, да, примерно так.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Но это тот случай, когда непонятно: скоропостижно – это хорошо или плохо.

В. ДЫМАРСКИЙ: Да. Мигель, хотели сегодня поговорить, если говорить уже серьезно, об Испании во Второй мировой войне. Тема, между прочим, на мой взгляд, во всяком случае, любопытная и малоизвестная у нас в стране. У нас существовал такой некий миф в течение очень долгих лет, и любая попытка сказать что-то другое – как, этого не может быть! Было так, как было. Я пока не говорю, как было, хотя я думаю, что все прекрасно понимают, о чем идет речь. И поскольку уж мы встречаемся в такие дни, когда сборная Испании, Испания, вернее, не только проиграла на Чемпионате мира, но и обрела нового короля.

В. РЫЖКОВ: Буквально вчера, да? Вчера была инаугурация?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: 19-го.

В. РЫЖКОВ: Два дня назад.

В. ДЫМАРСКИЙ: Может быть, воспользовавшись присутствием испанского журналиста, достаточно хорошо информированного, мы поговорим в какой-то степени и об этом. И, кстати говоря, там какая-то связь ведь с войной тоже прослеживается, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Связь, безусловно, есть. То есть, если мы будем смотреть, в принципе, для Испании Вторая мировая война начинается гораздо раньше. Гражданская война в Испании…

В. РЫЖКОВ: 1936…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, в общем, можно считать, или по крайней мере, прямую связь, давайте так, не будем считать или не считать, прямая связь есть между гражданской войной в Испании и Второй мировой войной. Во всяком случае, начало, вот 1 апреля 1939, кончается война в Испании, 1 сентября начинается Вторая мировая война. Можно было бы считать, в общем-то, и раньше. То есть…

В. РЫЖКОВ: Будущие стороны уже были активно вовлечены в той или иной степени в испанскую гражданскую войну. И Италия, и Германия, и Советский Союз, все так или иначе уже ввязались в это.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: По сути, да. Единственное, здесь другая роль, скажем так, будущих союзников, совершенно другая роль. То есть, еще попытка продолжить вот это оттягивание конфликта. Наверное так. Но потом, ведь здесь важно что, мне кажется, вот проводя параллель с сегодняшним днем, ведь вот этот франкистский мятеж, он является следствием предыдущей победы Народного фронта, который выиграл с перевесом в 1% голосов. Вот это вот расслоение общества, когда оно настолько близко…

В. ДЫМАРСКИЙ: Надо объяснить, видимо, нашей аудитории, что Народный фронт – это объединение политических сил, включая Коммунистическую партию.

В. РЫЖКОВ: … левых…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Не только левых, то, что сегодня называли бы христианскими демократами, там, республиканская партия, на самом деле это левоцентристские партии, скажем…

В. ДЫМАРСКИЙ: Которые противостояли радикалам из Фаланги.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Не только Фаланги, опять же, там тоже есть правохристианские партии, которые недовольны, монархистские партии. Ну, и, вплоть до того, что какие-то группы, которые, как ни странно, казалось, что они вылезли непонятно уже откуда, ну, допустим, те же карлисты, это сторонники претендента на престол Карла, все это произошло чуть ли не 200 лет раньше, но тем не менее, они сыграли огромную роль в гражданской войне, потому что это были ударные отряды франкистов…

В. ДЫМАРСКИЙ: Там же просто надо еще напомнить, что предшествовало гражданской войне, это вот черные годы, красные годы, когда приходили то один лагерь, то другой, к власти, но ни один не мог добиться никаких успехов.

В. РЫЖКОВ: Да, но при этом каждый старался проводить одностороннюю радикальную политику, что еще сильнее раскололо общество. В этом же еще проблема, то есть, ни те, ни другие не проводили умеренную политику.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, и отчасти, естественно, очень смикшировано, мы видим это сегодня в испанском обществе. То есть, до этого предыдущая победа социалистов, она сопровождалась так называемым законом об исторической памяти, то есть, свержение остатков памятников Франко, и прочее, что, в общем, раздражает определенные круги, возвращаются правые – значит, начинаются снова законы против абортов, против развода, все это показывает расслоение общества…

В. РЫЖКОВ: Вот это в какой степени, Мигель, в какой степени вот эти тени прошлого, вот эти фантомы прошлого, сейчас обострятся с восхождением на трон нового короля? Или, напротив, вы ожидаете смягчения, компромиссности, диалога, успокоения в этой части?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Понимаете, здесь есть две составляющие. С одной стороны, смена короля, она уже послужила предлогом для того, чтобы на арену снова вышли республиканцы, такого не было. В современной истории Испании такого не было. А сегодня…

В. РЫЖКОВ: То есть, уже происходит политизация.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: А сегодня, если у них нет большинства, но есть, например, большинство насчет требования референдума, чтобы определять, Испания – монархия или республика. Этот референдум требуют. Другое дело, что это, в общем, абсолютно неправильное требование, потому что он вне Конституции, этот референдум, то есть, на самом деле, надо пересматривать Конституцию. Здесь, я думаю, что мы перед другим феноменом: конец пост-франкизма. Все те договоренности, которые закрыли франкизм, они сегодня уже…

В. ДЫМАРСКИЙ: …с уходом Хуана Карлоса…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Они уже устарели. Не только с уходом Хуана Карлоса, это начинается чуть-чуть раньше, весь вот этот кризис, кризис не только экономической, но и политической системы, с этими договоренностями, системой избирательной, которая позволяет практически законсервировать власть двух партий, а все остальные незначительные. И это все равно получается уравновешенная система благодаря тем национализмам, которые являются составной частью самой системы политической.

В. РЫЖКОВ: То есть, устарел весь тот пакет, который 30 лет назад был достигнут, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, надо искать, наверное, новые договоренности. Насколько вот этот король сможет сделать то же самое, что его отец, когда он пришел к власти.

В. ДЫМАРСКИЙ: Извините, я перебью вашу беседу, вернее, нашу беседу. Я, во-первых, забыл, мне здесь напомнили, пришли две смски, я их сейчас зачитаю, но они мне напомнили о том, что я вам, нашей уважаемой аудитории, не сказал, что +7-985-970-45-45, номер по-прежнему работает и принимает ваши смски, аккаунт @vyzvon в Твиттере тоже принимает ваши вопросы.

Смска пришла такая: «Фига себе, как гость по-русски шпарит! Он точно испанец? Пусть мне передаст привет». Мигель, скажите что-нибудь по-испански, чтобы не сомневались.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Это кому передать привет?

В. ДЫМАРСКИЙ: Евгению Мурсину…

В. РЫЖКОВ: Да, неважно, кому. Всей аудитории. Подтвердите, что вы по-испански говорите.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Eugeneo Mursin, mucha salud, estamos aquí en los estudios de «Eco de Moscú».

В. РЫЖКОВ: Как говорят, пошла испанская мова в эфире, да.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Ну, а, с другой стороны, я уже тогда объясню, что вот это, «нифига себе, такая речь», это как раз тоже следствие вот тех событий, потому что мои родители были из тех самых испанских детей, которые были эвакуированы во время гражданской войны. Я родился в Советском Союзе, жил здесь сперва до 7-ми лет, ну и, по-моему, последние, я уж не знаю, лет 25 или 30…

В. ДЫМАРСКИЙ: Это период испанский, возвращение в Испанию. Вот понятно, что когда гражданская война шла в Испании и никто об этом, наверное, не думал, потому что не знали еще, что будет Вторая мировая война, хотя она могла предполагаться, но потом уже начали говорить, что это в какой-то степени оказалось неожиданным, такой некой репетицией Второй мировой войны. Или это все-таки натянутое такое сравнение?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Ну, репетиция – натянуто, в общем, скорее всего, это, конечно, была часть будущей Мировой войны, почему именно из-за большого количества внешних участников в этой войне, это не просто была гражданская война, это была гражданская война, в которой напрямую участвовали регулярные воинские части той же Италии, в общем, якобы добровольческий корпус немецкий, ну, в общем-то, советские добровольцы тоже, в общем, «уезжали в командировку».

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, да. Я просто один вопрос, возвращаясь к предыдущему, когда мы говорили про монархию. То есть, вот у нас очень долгое время бытовало такое убеждение, и как пример часто очень приводилось вот это вот, то, что Испания смогла покончить с гражданской войной, с расколом общества, вот когда памятник поставили, да, всем…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, памятник – то огромный миф, который, самое интересное, что в этот миф, придуманный пропагандой Франко, поверили только сперва в Советском Союзе и сегодня продолжают верить в это в России. Этот памятник – это одновременно памятник испанскому ГУЛАГу, его строили военнопленные республиканцы.

В. РЫЖКОВ: … этот огромный крест…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да-да-да.

В. РЫЖКОВ: … павшим…

В. ДЫМАРСКИЙ: Где в знак примирения как бы…

В. РЫЖКОВ: Где Франко похоронен?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, его строили военнопленные республиканцы, там во время его строительства погибло около 60-ти тысяч человек этих военнопленных, которых практически не кормили, которые жили под открытым небом и долбили вот эту скалу, в которой все это вырублено. Поэтому, большего цинизма, чем говорить, что это памятник примирения, когда практически вот эти военнопленные строили усыпальницу для скромного генералиссимуса, который, когда ему сказали, что, какой высоты делать крест, он спросил: а какая высота у пирамиды Хеопса? Это вот сделайте мне на метр ниже. Вот он, памятник примирению.

В. РЫЖКОВ: Мигель, завтра очередная дата нападения Германии на Советский Союз, 22 июня, и для нашей исторической памяти, как сейчас модно говорить, для российского исторического нарратива, как мы воспринимаем свою историю, это ключевое событие 20-го века, а, может быть, даже ключевое событие вообще последних веков русской истории. Да? Вот, война, победа, 9 мая и так далее. Испания не участвовала во Второй мировой войне, так получилось по историческим обстоятельствам. Мы сегодня об этом подробнее поговорим. Вот что такое Вторая мировая война для испанцев, для испанской исторической памяти, для испанского исторического нарратива? Вообще, это сегодня в памяти есть, этот период Второй мировой войны? В памяти существует 22 июня, которое для нас знаковая, совершенно символическая дата. Или это что-то такое периферийное, малоинтересное? И вообще, есть какая-то дискуссия сегодня в испанском обществе про Вторую мировую?

В. РЫЖКОВ: Вот-вот-вот, или это что-то забытое?

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, я здесь еще, извините, добавлю, что мы вначале не сказали, что, конечно, в нашей стране долгие годы была полная уверенность, что Испания воевала, поскольку у нас франкистский режим называли фашистским, что она воевала на стороне…

В. РЫЖКОВ: Как самое очевидное.

В. ДЫМАРСКИЙ: Да, Германии.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Во-первых, франкистский режим действительно был фашистским, если мы не ограничиваем понятие «фашизм» только итальянским фашизмом. Ну, для сравнения скажем так, пропорционально на Франко лежит в 10 раз больше жертв, чем на Муссолини.

В. РЫЖКОВ: Если брать процент населения?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Пропорционально, да.

В. РЫЖКОВ: Это включая жертв гражданской войны? Или уже после победы режима?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, я имею в виду только репрессии, я не имею в виду войну. Насчет участия или неучастия, ну, собственно говоря, здесь вся официальная терминология принята самим Франко, то есть, если сперва Испания была нейтральной страной, это было до 1941 года, до 22 июня, Испания была нейтральной страной. С 22 июня она объявила себя не воюющей страной, но не нейтральной. То есть, нейтралитет был отброшен. И отброшен он был именно потому, что как раз 22 июня выступил министр иностранных дел и в тот момент зять Франко, он выступил с балкона перед огромной толпой людей, и это его выступление, оно вошло в историю под названием «Россия виновна». Именно тогда…

В. ДЫМАРСКИЙ: Россия виновна?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Россия виновна, тогда началась запись добровольцев как раз в Голубую дивизию. Но я хотел прежде всего сказать о другом, потому что мы о Голубой дивизии здесь уже два раза говорили, а мне жалко…

В. ДЫМАРСКИЙ: Аудитория меняется, только программа остается.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Мы можем чуть-чуть хотя бы потом упомянуть, но каждый раз у меня не оставалось времени сказать о других испанцах, потому что если мы говорим, что Испания не участвовала в войне, испанцы участвовали. Участвовали с двух сторон. И участвовали практически на всей географии, где развивалась Вторая мировая война. Они участвовали во Франции, они участвовали в Африке, они участвовали даже на Тихом океане.

В. РЫЖКОВ: На стороне антигитлеровской коалиции.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. А на стороне Гитлера участвовала знаменитая Голубая дивизия.

В. РЫЖКОВ: А во Франции, например, если вот сейчас скоро будет праздноваться соответственно круглая годовщина освобождения Парижа, наверняка покажут документальные кадры, и там удивительная история, потому что, когда входят британские танки, которые входят в Париж, почему-то на танках написано: Толедо, Гвадалахара, а дело в том, что Париж был освобожден 9-м батальоном дивизии Леклерка, который был целиком составлен из республиканцев, целиком. И на танках было написано, вот как на советских танках было написано, там…

В. ДЫМАРСКИЙ: … в 1944…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … или какой-нибудь там Пермский колхозник, а здесь были названия испанских городов.

В. ДЫМАРСКИЙ: … август 1944 года.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Ну, и процент испанцев во французском маки…

В. ДЫМАРСКИЙ: Партизанское движение.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Конечно, потому что они были заключены в лагеря, они прекрасно понимали, что происходит, если приходят немцы. Начинаются массовые побеги из лагерей, в некоторых местах несмотря даже, были использованы французами пулеметы, и все они уходят, как раз весь этот маки, он развивается прежде всего в тех областях, где находятся эти республиканские лагеря. То есть, по приблизительным подсчетам историки показывали, где-то ближе к 1944 году во французском сопротивлении французы составляют меньше 30%.

В. РЫЖКОВ: Испанцы в основном.

В. ДЫМАРСКИЙ: Поскольку уже сразу же, безусловно, пошли вопросы про Голубую дивизию, вот все-таки, еще раз надо, чтобы люди поняли, что Голубая дивизия испанская воевала, безусловно, на восточном фронте против Советского Союза. Она была добровольческой дивизией, в которой, кстати говоря, были не только испанцы. Там даже русские эмигранты были.

В. РЫЖКОВ: Или же, Мигель, все-таки Франко и режим все-таки помогал организационно, материально-технически, транспортно, финансово и так далее?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Транспортно – я не думаю, что у них были такие возможности. Они помогали прежде всего сырьем, они помогали продуктами, несмотря на ужасный голод, который был в это время в Испании после гражданской войны. И помогали людьми: 46 тысяч человек прошли через эту Голубую дивизию. 46 тысяч и приблизительно потери оцениваются где-то…

В. ДЫМАРСКИЙ: Голубая дивизия воевала под Ленинградом. Воевала вообще на северо-западе.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Под Ленинградом, Новгород, Псков.

В. РЫЖКОВ: Я хочу вернуться к своему вопросу, еще раз на уточнение. В какой степени вот эта тематика Второй мировой войны, Голубой дивизии, маки и так далее сейчас вообще обсуждается? Пишутся ли книги, выходят ли статьи, выходят ли фильмы, публикации на какие-то юбилейные даты? Или же все-таки для испанского исторического сознания современного это далекая история, неактуальная, забытая, пройденная, где все уже понятно? Или есть какие-то дискуссии?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, наоборот, я думаю, что сейчас резко обострился интерес, причем, обострился интерес ко всем участникам. То есть, про Голубую дивизию много было, и фильмы были сняты и во времена Франко такие, достаточно помпезные, кстати, снимались…

В. РЫЖКОВ: Со знаком плюс, разумеется, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … на киностудиях в Берлине уже во время войны. Но в общем-то сейчас, во-первых, действительно многие узнают о том, о чем они многие годы не знали, допустим, про маки не все знали. Про испанцев, например, в Великой Отечественной войне тоже очень мало знали.

В. РЫЖКОВ: На нашем фронте, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. А здесь, в общем, практически из совершеннолетних, ну, здесь погиб каждый четвертый. Из мужчин, которые приехали в Советский Союз.

В. РЫЖКОВ: Республиканцы.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Причем, это же было очень трудно. Вы сказали, 22 июня, я вот вспоминаю своего деда сразу, который приехал сюда, и это было действительно трудно, пойти воевать, их не пускали, потому что они иностранцы, они не могли, даже добровольцами не могли попасть…

В. ДЫМАРСКИЙ: Им не доверяли?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, просто закон не позволял иностранцам попасть в Красную армию.

В. РЫЖКОВ: Ну да, граждане Советского Союза же…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Конечно.

В. РЫЖКОВ: А тут испанцы какие-то…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И получилось так, что тогда единственный способ был попасть – это было… во-первых, они стали, естественно, сразу шебуршать, искать всяческих знакомых. И вот этот путь их, чтобы попасть на фронт, оказался, как ни странно, через НКВД. Потому что был такой полковник Старинов, про которого пишут, что он главный диверсант Сталина, который в Испании был главным советником по борьбе в тылу франкистов. И когда к нему обратились, он говорит: а чего вы волнуетесь? Давайте ко мне. Потому что в армию нельзя было, а в НКВД было можно иностранцам. И тогда в Москве в этот момент начинает формироваться специальная бригада, на стадионе «Динамо» ее формировали, и поэтому это отчасти…

В. ДЫМАРСКИЙ: Из испанцев.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Не только из испанцев, там было вообще очень много иностранцев и спортсменов, причем самых выдающихся.

В. РЫЖКОВ: А какие задачи ставились?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Например, книга Медведева «Это было под Ровно». Это вот эта вот бригада. Знаменитый Кузнецов, разведчик, герой Советского Союза, он тоже был из этой же бригады. Задачи были самые разные. Это, прежде всего, были диверсанты. Здесь был плюс, что они все были знакомы…

В. РЫЖКОВ: Для заброски в тыл…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Они все были знакомы с боевыми действиями с использованием взрывчатки и так далее и так далее, были люди с опытом – это с одной стороны. С другой стороны, это были люди без языка. Они в лучшем случае приехали сюда в 39-м году, а в 41-м году их куда-то забрасывали. Мой дед, он говорил, что самое главное чудо в его жизни – это как он выжил в Крыму, потому что их сбросили в Крым, а в Крыму просто нельзя было появиться. Дело не в том…

В. РЫЖКОВ: Это какой, 41-й?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … был коллаборационист или нет, татар… Да. Ну, перед вот этим знаменитым феодосийским десантом… керченским, простите. Как раз для того, чтобы, они должны были взорвать мосты, чтобы труднее было туда перебрасывать. Но дальше надо было выходить. Десант сбросили – а как оттуда выходить? Это просто какая-то невероятная одиссея, это действительно, чтобы кино снимать. Или, допустим, потом Малая земля и тоже целая группа, которая в тылу у немцев, которая вдобавок случайно вышла на немецкую группу, которая искала уран. Первые документы по урану были добыты диверсионной группой, которая орудовала вот в районе Малой земли.

В. ДЫМАРСКИЙ: Все задумались.

В. РЫЖКОВ: Очень интересно, да.

В. ДЫМАРСКИЙ: Очень любопытно. У нас мало времени до перерыва, я не думаю, что ты успеешь до конца ответить на мой вопрос, но хотя бы, может быть, начнем. Это миф или нет, что в то же время говорят про Франко, во-первых… два вопроса. А) что просто личная была неприязнь у него к Гитлеру, что у них не было как бы, личные отношения у них не сложились. И б) что, тем не менее, несмотря на фашистский характер своего режима, что Франко спасал евреев во время войны, и не только евреев, да? Там и французские летчики сбитые находили… в общем, и даже переправлял многих людей, воевавших на стороне антигитлеровской коалиции, на территорию стран-союзниц, да? Ну, вот, может быть, ты начнешь хотя бы отвечать.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Это отчасти было, отчасти.

В. ДЫМАРСКИЙ: Извини. Я видел цифру – 60 тысяч евреев он спас.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: В общей сложности, да, приблизительно так. Но это не то что он спас, а они прошли через Испанию.

В. ДЫМАРСКИЙ: Конечно.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Потому что, в отличие от Португалии, которая действительно заняла вполне ясную конкретную позицию…

В. ДЫМАРСКИЙ: Салазар.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. Потому что, ну, они просто это превратили в бизнес. То есть, для того чтобы войти в Португалию, евреи должны были платить. А для этого им надо было пройти через Испанию. То есть, такого взимания платы не было. Скажем так, Франко это не поощрял, но и не препятствовал, например, работе, в общем, довольно многих дипломатов, которые выдавали паспорта, для того чтобы могли спастись евреи. Ну, примерно то же самое, что происходило и в других случаях. Не было, скажем так, активной политики против евреев, но и не было какой-то активной политики за.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы сейчас прервемся, у нас сейчас будет выпуск новостей, нам Бойко сейчас расскажет все последние новости самые интересные, а потом мы продолжим программу «Цена Победы».

В. ДЫМАРСКИЙ: Еще раз добрый вечер, мы продолжаем программу «Цена Победы». Напоминаю, Владимир Рыжков, Виталий Дымарский, мы ее ведущие. В гостях у нас испанский журналист Мигель Бас. Говорим мы об Испании во Второй мировой войне. Ну, и о том, что этому предшествовало, и о том, что последовало потом. Вот. Интересный южнокорейский футболист за 140 долларов, который играет в месяц, он получит теперь премию 100%-ную…

В. РЫЖКОВ: Да, получит 140 долларов еще за этот гол. Мигель, у меня вопрос. Мы обсуждаем сегодня, я напоминаю нашим слушателям, кто только что к нам присоединился, мы обсуждаем ту несколько странную на самом деле роль, которую сыграла Испания по Второй мировой войне. Роль у нее была, по всей видимости, довольно мудрая: она в нее постаралась не ввязываться, в эту Вторую мировую войну. Вопрос такой: как удалось Франко выскользнуть из объятий Адольфа Гитлера, который, конечно, имел на руках серьезные аргументы, для того чтобы убедить Испанию принять участие? Помогал им, посылал авиацию, посылал войска, снабжал, поддерживал, сыграл важнейшую роль в победе именно…

В. ДЫМАРСКИЙ: Муссолини, кстати говоря, тоже.

В. РЫЖКОВ: Да, да. То есть, вот как аргументировал, и как удалось Франко избежать непосредственного участия Испании во Второй мировой?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Вы знаете, он, собственно говоря, не особенно упирался и не избегал, он просто постоянно составлял списки, что ему надо, для того чтобы вступить в эту войну.

В. РЫЖКОВ: А, то есть, он торговался и выдвигал завышенные требования, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … грузовики не дадите. Вы знаете, как, кстати, Голубая дивизия добиралась до фронта?

В. РЫЖКОВ: Как?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Она из Польши шла пешком. Да. Это, ну, вот просто исторический факт. Ее высадили из поездов в Польше. То есть, вот когда кончалась, в общем…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … европейская колея. И дальше маршем пешком они шли до Волховского фронта. Вот это характерная деталь.

В. ДЫМАРСКИЙ: Здесь спрашивают: Голубая дивизия была под Сталинградом?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, под Сталинградом – нет.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мне тоже кажется, что…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, она была только на севере. Под Сталинградом была так называемая Голубая эскадрилья – это была авиачасть.

В. ДЫМАРСКИЙ: Испанская тоже?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Она действовала отдельно, да, тоже из добровольцев…

В. ДЫМАРСКИЙ: Тоже испанская?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да-да-да, из испанских летчиков. Вот. Но там, собственно говоря, под Сталинградом были уже и республиканские летчики тоже.

В. РЫЖКОВ: Ну, то есть, возвращаясь…

В. ДЫМАРСКИЙ: На советской стороне.

В. РЫЖКОВ: Возвращаясь к неучастию. То есть, это не объяснялось предвидением Франко, каким-то таким глубоким геополитическим расчетом, что вот я не ввязываюсь, для того чтобы сохранить отношения с англичанами, американцами, с тем, чтобы потом… таких сложных расчетов у него не было, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Безусловно, Франко был очень хитер. То есть, если мы посмотрим еще до Второй Мировой войны, до его встречи с Гитлером в 40-м году в Эндайо, где, собственно, основные договоренности, он строит кучу планов, но всегда он все пытается взвесить и на всякий случай перестраховаться. Франко был галисийцем, а в Испании говорят, что галисиец отличается тем, что он на любой вопрос он отвечает вопросом.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Понимаете? И это факт, я с этим сталкивался. У меня сотрудники были галисийцы. Ты почему опоздал на работу? Он говорит: я?

В. РЫЖКОВ: На работу? На какую работу?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Сперва сразу идет вопрос. И Франко в данном случае, во-первых, он заморочил голову для начала предложением кучи проектов, от которых отмахивались немцы, потому что еще до встречи в Эндайо он предлагал, он хотел получить немецкую помощь, для того чтобы захватить Гибралтар. Это так называемая была операция «Феликс», которая была разработана исключительно силами испанской армии. Вот. Это первое. Дальше, где-то начиная, наверное, уже все-таки со Сталинграда, появляется уже другая ситуация. Если до этого он оттягивает из-за тяжелой экономической ситуации, из-за того, что ему нужно все-таки контролировать ситуацию в стране, которая только что вышла из гражданской войны. Да, у него там 300 тысяч человек под ружьем, но это люди, которых призвали, неизвестно, как они поступят завтра. Но при этом абсолютно армия устаревшая, в которой танки 39-го года, самолеты тоже 39-го года – это самое свежее, что есть. Это все то, что было во время гражданской войны. Попытки получать что-то новое всегда были связаны с какой-нибудь аферой. Ну, условно говоря, когда появились сведения, что англичане хотят захватить один из Канарских островов, чтобы сделать там базу, чтобы перехватывать подводные лодки немцев, которые рядом базировались, под это он получает от немцев, скажем, береговую артиллерию. Ну, и все время вот так вот.

В. ДЫМАРСКИЙ: Франко же отказался еще Гибралтаром, по-моему, заниматься.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, он как раз… он, собственно говоря, сперва он хотел. Это немцы не хотели, собственно, дать ему все то, что он за это просил. Он хотел, еще до встречи с Гитлером. Потом во время встречи с Гитлером, практически там уже идут широкие переговоры, Гитлер хочет широкого вхождения Испании в войну, но без каких-либо условий. А Франко ставит условия. Нет, - говорит, - я могу войти, но только вы мне дайте оружие, дайте то-то, дайте то-то. Вот. И, в частности, он говорит: хорошо, я как только войду в войну, мне перекроют нефть. Ведь проблема, собственно говоря, всех стран оси – это, прежде всего…

В. РЫЖКОВ: А откуда получала Испания в ту пору?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Он получает через океан.

В. РЫЖКОВ: Через океан.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Конечно, конечно. Он говорит: я войду – мне перекроют нефть. Вы мне гарантируете поставки нефти вот в таких-то объемах? И вот постоянно вот этот торг. Он же не отказывается, он все время торгуется. Дальше он начинает торговаться еще в тот момент, когда должно начаться немецкое наступление во Франции. Франко тоже хочет участвовать, он тоже хочет откусить.

В. ДЫМАРСКИЙ: От Франции что-нибудь.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Но здесь они тоже начинают прикидывать, Муссолини против участия Испании, потому что Муссолини хочет те же самые куски, что и Франко. А немцы говорят: так, интересно, мы будем воевать, а эти поделят все Средиземноморское побережье?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Понимаете, то есть, это все одно на другое. Ну, и, безусловно, здесь что надо отметить? Очень любопытно, что происходит с той же самой Голубой дивизией именно в контексте отношений Франко с Германией. То есть, если это изначально дивизия, посланная на помощь Гитлеру, она комплектуется вначале исключительно из добровольцев: фалангистов, карлистов, таких вот всех…

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати говоря, вот я уже сказал, там и русские эмигранты были, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Их было немного, кстати, это сильно преувеличено, вот участие русских эмигрантов в войне на стороне Франко. То есть, это называли батальоном, а там было меньше ста человек. То есть, вот эти вот белогвардейские части. Наоборот, это очень любопытно, еще участие белогвардейцев на стороне Республики. Ведь…

В. РЫЖКОВ: Это тоже важный миф, который надо разоблачать, что все белогвардейцы, их было много, и что якобы они были на стороне Франко. Это не так, да? Там более сложная картина.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, гораздо сложнее. Относительно недавно умерла Аделина Кондратьева, это была одна из ветеранов, еще из тех, кто в Испании даже не воевал. Она была переводчицей при летчиках, а ее сестра…

В. ДЫМАРСКИЙ: Аделина?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да.

В. ДЫМАРСКИЙ: Это не Мамсурова?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Собственно говоря, ее сестра Лина Мамсурова, она была как раз переводчицей главного советника по вопросам безопасности.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мы с ней работали вместе, поэтому я знаю.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Это вообще человек, с которым всегда я мечтал поговорить, но дело в том, что она не говорила, вы сами знаете. Но там очень любопытно то, что вот именно через них я узнал про весь этот период, потому что ведь проблема в чем? Что если вначале Франко назначает одного из своих самых многообещающих молодых генералов, невероятного поклонника Гитлера…

В. РЫЖКОВ: На Голубую дивизию, на командование.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. То потом он его хочет срочно заменить, именно потому, что он считает, что этот генерал может быть использован немцами, для того чтобы сменить самого Франко, то есть устроить переворот. И здесь есть целая теория, почему, собственно говоря, их срочно направляют на ленинградский фронт. Потому что если бы ему предоставили честь первым войти в покоренный Ленинград, то это могло бы создать прецедент, для того чтобы он стал популярнее, чем Франко, и, соответственно, поменять вот этого несговорчивого Франко на безоговорочно преданного генерала. Дальше начинается тогда… как Франко хочет поменять этого генерала на другого, более сдержанного. И дальше именно с этим более сдержанным активизируются военные действия, они приобретают совершенно другой характер, намного активнее ведет себя Голубая дивизия. Почему? Потому что Франко хочет показать немцам, что испанская армия боеспособная и все-таки связываться не стоит, не вздумайте вводить войска – ну, как произошло, например, на второй фазе войны с Италией.

В. ДЫМАРСКИЙ: Вы знаете, здесь несколько вопросов, во-первых, которые пришли у нас по… здесь люди возвращаются к твоему рассказу, Мигель, по поводу Старинова, да? Сейчас, я… вот, вопрос такой. Сергей из Кронштадта. «А в депортации прибалтов, татар и чеченцев испанские энкэвэдэшники принимали участие?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Ну, во-первых, испанские энкэвэдэшники были, прежде всего, я повторяю, диверсантами. Эта бригада работала в тылу у немцев, поэтому в депортациях они не участвовали. Единственная операция, которую можно вот к этим отнести – это 41-й год, и бригада была выдвинута, их готовили в Ясенево. Была выдвинута, во-первых, в ноябре просто на Красную площадь, они были в ГУМе во время знаменитого парада 7 ноября. Я знал человека, который говорит: мы были такими наивными, ты не представляешь, я во время парада… я на Сталина смотрел, знаешь как? Я говорю: как? Он говорит: через прицел. Я, - говорит, - был со снайперской винтовкой на крыше ГУМа…

В. РЫЖКОВ: Чтобы лучше его рассмотреть, да?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И я, - говорит, - вот смотрел на него, ну, как так смотреть, у меня же прицел, вот я на него через прицел и смотрел. Как меня тогда не шлепнули такие же, которые с другой стороны были? Понимаете? Вот. Следующая после этого миссия была – это они были выдвинуты на окраины Москвы, и они должны были перехватывать тех, кто бежал из Москвы. Во всяком случае, то, что я знаю, я, по крайней мере, точно знаю, что было 22 случая расстрела, расстрела вот этих вот чиновников, которые бежали, везли скарб на грузовиках. Это было отчасти почему? Потому что их трудно было подкупить, они просто по-русски не говорили.

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, здесь вот это даже не вопрос, а просто некая информация, но я про это, во всяком случае, не знал, не знаю, правда или не правда, Рупрехт нам пишет, что диверсант Илья Старинов спилил лик Сталина со своего ордена, потому что ненавидел его. Таким образом, вряд ли можно называть Старинова агентом Сталина. Ну, я не знаю…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Я не назвал агентом Сталина, я просто в данном случае сказал «диверсант Сталина», именно потому, что так называется книга, которая была издана о Сталине, но это правда, это правда.

В. ДЫМАРСКИЙ: Что он спилил, да? Что он ненавидел Сталина.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Он его не спилил, он его затер напильником. То есть, я это лично видел. И он это объяснял тем, что, во-первых, слишком много его товарищей после Испании… он сам удивлялся, как он выжил.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, это один из вопросов был. Ведь Сталин очень не доверял всем тем людям, которые прошли через испанскую гражданскую войну, советским в частности, да? Вот…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Вот Старинов говорит, что он чудом спасся, потому что, поскольку он очень настойчиво отстаивал боевую подготовку, необходимость подготовки баз, необходимость подготовки будущего партизанского движения, а это все шло абсолютно вразрез с той установкой, какой должна быть война.

В. РЫЖКОВ: На чужой территории.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Естественно. Поэтому, в общем, на самом деле он чудом спасся. Ну, существуют его мемуары, это все достаточно там описано.

В. РЫЖКОВ: Мигель, а в 43-м году уходит назад, если не ошибаюсь, Голубая дивизия, да? То есть, заканчивает свое участие. Это произошло после Сталинграда и после Курской дуги.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И остается Голубой легион.

В. РЫЖКОВ: Да. И фактически тем самым Франко стал уходить из участия в войне даже вот на таком добровольческом уровне. Как ему это удалось? Как на это реагировал Берлин? И связанный с этим вопрос: в какой мере Франко поддерживал контакты и маневрировал с антигитлеровской коалицией в этот период? Были ли какие-то контакты у них?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Прямых контактов… ну, так трудно сказать. Конечно, они были, и какие-то переговоры шли. Но, тем не менее, то есть, уже выходили на Франко с тем, чтобы он разорвал отношения. Были даже санкции какие-то применены. Кстати, вот по той же нефти, о которой мы раньше говорили. Но ему никогда не закрывали до конца краник, чтобы не заставить его броситься совсем уж тогда в объятия Гитлера.

В. РЫЖКОВ: То есть, хитро действовали по отношению к нему.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Пытались как-то вот уравновесить, именно чтобы не толкнуть его окончательно…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Кстати говоря, вот Алиш из Казани спрашивает, и не только он, еще есть один вопрос: почему союзники и СССР не разобрались с Франко после войны? Почему, собственно говоря? Он же сохранил себя…

В. РЫЖКОВ: В этом и был мой вопрос. То есть, может быть, он был настолько хитер, что уже с 43-го года, уведя Голубую дивизию, снизив свое участие, может быть, просто он предвидел и понимал, что тем самым он сохраняет свой режим.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, конечно, он начинает притормаживать и он начинает выстраивать свою следующую линию. Ведь в 45-м году, когда газеты сообщают, испанские газеты сообщают о смерти Гитлера, они сообщают, что он умер, как и подобает солдату, лицом к большевикам. То есть, Франко очень настаивает…

В. РЫЖКОВ: Это важная деталь.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И его добровольцы, ведь Голубая дивизия, хотя это была дивизия Вермахта, но у них была изменена присяга, они приносили присягу не фюреру, а они приносили присягу Адольфу Гитлеру в его борьбе против большевизма. То есть, уже в этой присяге было заложено, что они не будут воевать против других…

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, антикоммунизм Англии и Штатов, видимо, сыграли в его пользу.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Дело в том, что, смотрите, да, по сути, между союзниками есть какой-то определенный консенсус против Франко, но нет решения о том, чтобы использовать силу. Это сразу 45-й год, да? Дальше начинаются какие-то контакты и, в общем, не очень приглядная роль, допустим, того же де Голля в отношении всех тех испанцев, которые были в маки, которые, естественно, победив во Франции, считали, что, так, а сейчас мы переходим границу и мы идем громить Франко. Ему это не нужно. Больше того, когда готовится операция, потому что первая идея была тогда захватить, есть такая долина Аран в Пиренеях, захватить эту долину, чтобы объявить, что вот мы на испанской территории…

В. РЫЖКОВ: Плацдарм.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: … вот республиканское правительство. То есть, мы вернулись. Информацию получает Франко, и наносится упреждающий удар на территорию Франции по республиканцам, абсолютно неожиданный, естественно, они во Франции находятся. Поэтому, в общем, здесь вот эти все соображения, безусловно, играют роль. Дальше, с другой стороны, ООН когда образуется, туда не допускается Испания, это единогласно со стороны всех победивших держав. Начинается вот этот так называемый период изоляции, достаточно сложный для Испании, прежде всего экономически. Но очень быстро начинается Холодная война, и вот Холодная война, она и спасает Франко.

В. ДЫМАРСКИЙ: Безусловно.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: То есть, как только начинается Холодная война, появляется потребность в базах.

В. ДЫМАРСКИЙ: Кстати, такой вопрос, я хочу буквально проверить, что ли, ту информацию, которую я получил на этой странной территории, которая называется Андорра и которая до сих пор формально…

В. РЫЖКОВ: Почему странная?

В. ДЫМАРСКИЙ: Я тебе сейчас объясню.

В. РЫЖКОВ: Не обижай андоррцев.

В. ДЫМАРСКИЙ: До сих пор формально там главами этого государства являются президент Франции и испанский…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Попеременно, да.

В. ДЫМАРСКИЙ: По-моему, одновременно.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет-нет, они…

В. РЫЖКОВ: Это же мудро. Так спокойнее.

В. ДЫМАРСКИЙ: В общем, такая… ее своеобразие, как мне там рассказывали в Андорре, в том, что, например, в годы Второй мировой войны эту территорию никто не трогал. Это как бы по молчаливому согласию всех сторон, это оставалось такой нетронутой площадкой, на которой шла очень активная международная торговля оружием.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Вполне возможно. Вы знаете, там же гораздо более интересная история, которая заслуживает, кстати, целой передачи, потому что…

В. ДЫМАРСКИЙ: Это про русского этого самого?..

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Про русского короля Андорры.

В. ДЫМАРСКИЙ: Про русского короля Андорры. Мы писали про это в журнале «Дилетант».

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Я, кстати, в журнале это не видел, но я в свое время вот все это…

В. ДЫМАРСКИЙ: Я писал про это, я хорошо знаю эту историю.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, но там же есть еще и знаменитая история, когда кончается вся вот эта недолгая монархия – она же кончается объявлением войны Германии.

В. ДЫМАРСКИЙ: Да? Это я не помню, вот это мне не рассказали.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Он успел объявить войну Германии.

В. РЫЖКОВ: То есть, Андорра успела вступить во Вторую мировую.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Причем я не уверен, но, вроде, это произошло как раз после 22 июня 41-го года, кстати.

В. ДЫМАРСКИЙ: По-моему, это какой-то миф.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Ну, я это слышал на Андорре. Это такая замечательная страна, что там кто-либо что-то подтвердить особо не может.

В. ДЫМАРСКИЙ: Я познакомился с послом – ну, это молодая девушка, посол Андорры во Франции. И она писала некую диссертацию свою как раз на тему вот этого русского короля Андорры, этого русского, который себя объявил королем Андорры. Там любопытная история. Все, забыли про Андорру.

В. РЫЖКОВ: Я хочу еще один вопрос Мигелю задать по поводу Голубой дивизии. У нас одна из очень острых тем, которая каждый год обсуждается – это те прибалты, которые воевали тоже на стороне Гитлера, это дивизия СС известная, там мы знаем, что проходят шествия ветеранов, там есть соответствующие памятники, которые то ставят, то сносят, это постоянно вызывает скандалы и так далее. Вот какова судьба ветеранов этой Голубой дивизии? Часть же из них живы, возможно, до сих пор, да? У них есть дети, у них есть родственники.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Осталось относительно немного.

В. РЫЖКОВ: Существует ли какая-то проблема, связанная вот с ветеранами Голубой дивизии? Собираются ли они, манифестируют ли они что-нибудь политическое? Какое отношение в обществе к этим людям сегодня? Или общество расколото по этому вопросу?

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, у нас была программа «Цена Победы», мы говорили по поводу кладбища, которое существует…

В. РЫЖКОВ: Каково отношение к памятникам, существуют ли памятники этой Голубой дивизии? Вообще как современные испанцы относятся к Голубой дивизии, к ветеранам? Или же испанское общество, как мы говорили в начале, расколото по этому вопросу?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Безусловно, это достаточно противоречиво. То есть, несколько лет назад, я сейчас не помню точно, было какое-то такое мероприятие, связанное с годовщиной, и там один из… даже, по-моему, да, один из ветеранов явился в форме.

В. РЫЖКОВ: Вот в той немецкой…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, в немецкой форме. После этого был такой достаточно жесткий конфликт на выходе, потому что просто куча людей собралась. А причем это было мероприятие, Министерство обороны проводило…

В. РЫЖКОВ: То есть, официальное.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. Другое дело, может быть, для них был сюрприз, что он явился в форме – это тоже так… Но, правда, надо отметить: во-первых, это была не дивизия СС, это была армейская дивизия.

В. РЫЖКОВ: Пехота.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И есть просто документальные свидетельства даже о военных, о боевых столкновениях с немцами именно из-за отношения к населению и, в частности, кстати, из-за отношения к евреям. Это, в общем-то, факты. По-моему, мы в прошлой передаче даже об этом говорили.

В. ДЫМАРСКИЙ: Говорили. У нас был еще историк из Великого Новгорода Борис Николаевич Ковалев, мы тогда… Там, по-моему, кладбище, там какие-то встречи, там какая-то встреча была буквально несколько лет назад, да?

В. РЫЖКОВ: … в Новгороде, под Новгородом?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Там большое кладбище немецкое, вот, и в какой-то момент было решено там тогда при этом немецком кладбище сделать часть, чтобы собрать там павших Голубой дивизии. Ну, и, в общем, у меня так совпало, мне пришлось туда поехать в командировку, чтобы это все освещать. Вот я там как раз познакомился с этими ветеранами, которые вот на меня очень странное впечатление произвели.

В. РЫЖКОВ: Почему?

В. ДЫМАРСКИЙ: Ну, естественно, я ехал с очень предвзятыми мнениями – сами понимаете, в общем, с такими дедушками. Но, во-первых, настолько, насколько у меня вызвало резкое неприятие, скажем, моих сверстников, которых их сопровождали (то есть, это, видимо, потомки тех, которые уже умерли), настолько меня удивили вот эти вот старики. Они, вы знаете, в каких-то вещах они… во-первых, они очень пытаются в каких-то вещах оправдаться. То есть, они не раскаиваются, но они пытаются оправдаться, они всячески пытаются доказать, что они сюда приехали именно бороться с большевизмом, они приехали якобы освобождать русский народ от большевизма. Вот это все у них присутствует. Это раз. У других присутствует, многие из них, ну, те особенно, которые сейчас еще живы, они действительно приехали сюда мальчишками.

В. РЫЖКОВ: Ну да.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Они фальсифицировали документы, для того чтобы попасть на фронт. И многие из них были сироты, сироты после гражданской войны. И они говорили, что они приехали сюда вернуть вот этот вот должок, так скажем.

В. РЫЖКОВ: За родню, за родителей…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. Там, допустим, один из них, когда его спрашивали: а чего?.. Он говорит: вот пойми, у меня вся семья погибла, я в этот момент был в школе. Вот упала бомба, бомба, - говорит, советская. Ну, он говорил, русская. С русского самолета. И, скорее всего, летчик, который ее сбросил – это был русский. Говорит: мне было 14 лет тогда. И когда у меня появилась возможность через 2 года поехать в Россию, естественно, я туда рванул.

В. РЫЖКОВ: Отдать должок.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И это удивительные люди еще по-другому, в них какие-то, вы знаете, вот странно, я действительно совершенно иначе представлял себе все это, по крайней мере, тех, кого я видел. В них есть какое-то странное, может быть, даже я бы не назвал это рыцарством, не хочется вот в отношении, в общем-то, бывших гитлеровских военнослужащих, но вот я присутствовал при невероятной сцене в Новгороде, она у меня так и осталась – это когда было мероприятие, возложение цветов в могиле Неизвестного солдата. И там разгорелась буча, они отказывались возлагать цветы. Ну, вот фашисты, фашисты. Оказалось, в чем дело? Они отказывались возлагать цветы, потому что они говорили, что на этом мероприятии не было флага солдата, который там похоронен. Они говорят: вот, здесь немецкий флаг есть, здесь есть наш, испанский флаг, и здесь флаг, под которым воевали русские на стороне Гитлера. А где вот советский флаг вот этого солдата, который похоронен?

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, они требовали советский флаг.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Самое удивительное, что когда это было переведено, об этом узнали те ветераны, которые там уже кипели и собирались морду бить, вот советские ветераны, они это услышали – вы бы видели, там мало того, что слезы вообще брызнули, а потом вечером была невероятная история, когда видно было, просто сидели на тротуаре старики и пили из горла водку. И это были вот бывшие советские солдаты и Голубой дивизии. Так что, это все настолько неоднозначно, это вот, наверное, это вот самый яркий для меня пример, что вот история не бывает белой и черной, она обязательно имеет очень много серых тонов.

В. РЫЖКОВ: А какова память о другой стороне? Вот мы говорили о партизанах, о тех, кто участвовал во французском сопротивлении, кто пытался войти в Испанию и создать там плацдарм республиканского правительства. Как они воспринимаются? О них мало знают, их воспринимают как героев, про них рассказывают в учебниках в школьных? Или про них не рассказывают? Если не рассказывают, почему про них не рассказывают?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Про них очень мало знают. В учебниках, во-первых, вообще мало…

В. РЫЖКОВ: Разве это не то, чем стоит гордиться испанцам, что были испанцы, которые участвовали в сопротивлении антигитлеровском? Разве это не предмет национальной гордости?

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Тогда надо рассказывать и про всех других. Понимаете, вот то, что я говорю, этот вот выход из франкизма, он отчасти был связан тоже с каким-то молчанием.

В. РЫЖКОВ: С умолчанием.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: И вот этот вот всплеск сейчас интереса, он объясняется… мы возвращаемся к тому же, что в начале сказали.

В. ДЫМАРСКИЙ: Я тоже хотел сказать. А что ожидает молодого монарха? Перейдем в сегодняшний день на последние две, там, полторы минуты.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Знаете, это любопытно, потому что, наверное, все, кончились времена, когда можно передавать короны и королевства вот так вот по наследству. Все равно, даже если теперь передают, тебе все равно надо доказывать, что ты этого достоин.

В. ДЫМАРСКИЙ: То есть, ты думаешь, что республиканские настроения, конечно, сейчас…

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Нет, я хочу сказать, что его ожидает абсолютно то же самое, что было с его отцом: он получил корону, но ему надо было стать королем. Этот тоже получил корону, ему надо стать королем. И здесь еще очень важный фактор любопытный: что его личный рэнкинг гораздо выше, рейтинг, да, гораздо выше, чем рейтинг монархии. То есть, при все при том, что…

В. ДЫМАРСКИЙ: Симпатия есть к нему.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да, к нему есть симпатия, больше того, наверное, самое лучшее, что мог сделать монарх – это выйти на всеобщие выборы, и он бы выиграл, как глава государства.

В. ДЫМАРСКИЙ: Серьезно?

В. РЫЖКОВ: В Болгарии был такой эпизод лет 10-15 назад, когда представитель династии стал премьер-министром. Ну, правда, провалился очень быстро на этой должности. Но рейтинг был огромный.

М. ФЕРНАНДЭС БАС: Да. К нему есть симпатия, безусловно, есть еще вот эта роль стабилизирующая, которую может сыграть монархия. Ну, мы говорили об этом. Но как он поведет это все… Вот его первая речь, она достаточно интересна, достаточно многообещающа. Он сказал о главных пунктах: о вот этом единстве, которое надо сохранять, которое многих беспокоит. С другой стороны, надо отметить, что во время всей этой смены оваций, тем не менее, ни одна камера не зафиксировала, чтобы аплодировали бы президент каталонского парламента или президент страны басков. То есть, это тоже еще надо доказать. И надо доказать то, с чего началось, кстати: на всех официальных мероприятиях не присутствовала сестра, которая замешана в коррупционном скандале.

В. ДЫМАРСКИЙ: Мигель Бас, испанский журналист. Спасибо большое.

В. РЫЖКОВ: Спасибо большое.

В. ДЫМАРСКИЙ: Было очень интересно, по-моему. «Цена Победы» с вами прощается на неделю.

В. РЫЖКОВ: Спасибо.

В. ДЫМАРСКИЙ: До встречи.

Источник: http://espanarusa.com/ru/news/article/87945.

• во второй мировой войне испания

Европа отмечает 66-ю годовщину окончания Второй мировой войны. Формально, Испания не принимала в ней участия. Тем не менее, она сыграла немаловажную роль в мировой истории в 30-е годы прошлого века – испанская Гражданская война стала своеобразным прологом мировой войны…

Если бы в начале 30-х годов в Испании не пала монархия и не установилась Республика, если бы к власти не пришел Народный фронт, в состав которого вошли и коммунисты, если бы новая власть оказалась не столь жестокой и вела бы себя более ответственно – не случился бы военный мятеж, породивший Гражданскую войну.

Германия и Италия не смогли бы проверить реакцию так называемого «мирового сообщества», прежде всего – Англии и Франции, на откровенную интервенцию и вмешательство во внутренние дела суверенного государства. Возможно, это послужило бы для них сдерживающим фактором от последующей военной экспансии и развязывания всеобщей бойни на континенте.

С другой стороны, понятно, почему Германия столь активно помогала Франко. Нахождение у власти Народного Фронта, в котором доминировали левые партии, делало практически невозможным нападение на СССР – немцам с самого начала пришлось бы воевать на два фронта.

Испания придерживалась нейтралитета, но в войне участвовали испанцы. На Ленинградском фронте в составе немецких войск с октября 1941 по октябрь 1943 года воевала испанская добровольческая «Голубая дивизия». Всего через нее прошло, по разным подсчетам, от 45 до 50 тысяч испанцев, из которых около пяти тысяч остались лежать в русской земле. Немало испанцев сражалось и по другую сторону линии фронта.

Собственно в рядах Красной Армии испанцев было крайне мало. По тогдашним законам иностранцы не могли служить в Красной Армии. После поражения республиканцев в Гражданской войне многие бойцы, имевшие обширный опыт боевых действий, нашли убежище в СССР. Когда 22 июня 1941 года Германия напала на СССР, они были переполнены желанием пойти на фронт, чтобы продолжить борьбу с фашизмом. В регулярную армию их не принимали, но некоторым это все же удалось, используя личные связи – за них хлопотали высокопоставленные советские военные, бывшие на фронтах Гражданской войны «советниками».

Одним из них был легендарный полковник Старинов - главный специалист по диверсиям в тылу врага. Благодаря ему, немало испанцев оказалось в составе диверсионных отрядов НКВД.

Лишь единицы тем или иным способом все же сумели попасть в Красную Армию, несмотря на отсутствие советского гражданства. Самый известный из них Рубен Ибаррури, сын председателя испанской компартии Долорес Ибаррури – он погиб под Сталинградом, став единственным испанцем - Героем Советского Союза. В 42-43 годах в состав советских ВВС удалось влиться испанским летчикам. В частности, в составе эскадрильи, сопровождавшей Сталина во время перелета на Тегеранскую конференцию, трое из пяти пилотов были испанцы.

Всех испанских летчиков немедленно демобилизовали из Красной Армии после того, как в 1952 году двое из них совершили побег – улетели на боевом самолете в Турцию, чтобы вернуться на родину.

Большинство других вернулись в Испанию в середине 50-х годов. При этом их заставили вернуть все боевые награды за участие в Великой Отечественной войне – советские награды нельзя было вывозить из страны.

В Испании они организовали ассоциацию, которая активно занималась историческими исследованиями, опубликовали несколько книг. Полтора года назад ушел из жизни Хосе Мария Браво – один из тех летчиков, которые сопровождали Сталина в Тегеран в 1943 году.

Византийский

Почему Испания и Португалия были нейтральными / не вторглись во Второй мировой войне?

Почему Испания и Португалия не участвовали во Второй мировой войне ни с одной из сторон? Разве Франко не сочувствовал силам Оси, получая помощь, которую они предлагали во время гражданской войны?

Кроме того, учитывая их стратегическое географическое положение с возможностью ограничения доступа к Средиземному морю, являясь возможной точкой посадки для союзников, чтобы получить доступ к Франции с юга. Или немцы могли бы использовать свой доступ к Атлантике для строительства военно-морских баз. Вопрос в том, почему ни одна фракция войны не вторглась на полуостров в своих интересах?

Питер Гиркенс

Известно, что Франко обещал захватить Гибралтар, когда Гитлер захватит Каир и Суэц. Умный человек Франко - неудивительно, что он мирно умер в собственной постели.

Джейк У

Гитлер хотел союза с Виши Францией и Испанией. Поскольку он пошел на компромисс, когда они попросили что-то от него, ни один из них не был счастлив стать союзником Гитлера. Так что в основном немцы не вторглись в Испанию, поскольку он считал их союзниками, но союзные державы тоже не сделали этого, поскольку Испания была нейтральной.

Ответы

Оскар Фоули

Я могу сказать вам, почему Испания была нейтральной . (Извините, я мало что знаю о Португалии)

Германия и Италия помогли Франко во время гражданской войны в Испании. Когда началась Вторая мировая война, Германия 1939 года не очень интересовалась Испанией. Как вы знаете, в мае 1940 года Италия присоединилась к Оси, когда Франция была завоевана. После поражения немцы готовились к покорению Великобритании и Африки. В тот момент Гибралтар стал очень важным для всех.

Тем временем в Испании Франко хотел вернуть услугу Гитлеру. Краткое изложение его мыслей:

• У него была опытная армия после 3 лет войны.
• Армейская техника была довольно устаревшей, особенно против современного оружия союзников.
• Страна была опустошена, люди голодали. Продовольственная и промышленная производительность были тенью ценностей до гражданской войны.
• Были огромные гражданские беспорядки и много партизан (маки), все еще сражающихся в Испании.

Поэтому Франко приказал докладывать каждому военному отряду: армии, авиации и флоту. Отчеты армии и авиации рекомендуют поддержать Германию. В 1940 году Германия выглядела непобедимой, и на них произвели впечатление немецкие танки и ВВС (Легион Кондор).

Учитывая, что большинство военно- морских сил (в основном моряки и сержанты) оставались верными правительству республики, было мало опытных офицеров (большинство офицеров были убиты верными моряками, а после войны были очищены, казнены, заключены в тюрьму или изгнаны из флота Франко). Поэтому доклад сделал молодой офицер (эквивалент OF-4) по имени Карреро Бланко . Это положило начало дружбе между Франко и им, которая в конечном итоге обратилась к нему как к президенту Испании в 1973 году. У Карреро Бланко была другая точка зрения по сравнению с его коллегами из армии и ВВС. Отчет Карреро Бланко был подписан Сальвадором Морено, главой Военно-морского флота Испании, 11 ноября 1940 года, и в 21 маркированном пункте объясняются последствия для Испании и потребности в случае вступления в войну. Он рекомендовал не вступать в войну, поскольку это вызовет больше проблем, чем пользы для Испании и Оси. В основном в отчете указывалось, что Испания должна оставаться нейтральной, если Суэц не будет завоеван Осью . В этом случае он посоветовал атаковать Гибралтар и использовать ВМС Испании для блокады Гибралтара, предполагая, что Испания потеряет Канарские острова.

Франко был впечатлен отчетом и решил не вступать в войну. У него была стратегия, где он поддерживал Гитлера, но в то же время он не поддерживал его. Испания объявила о союзе с Германией, но не воюет. Гитлер хотел вторгнуться в Гибралтар и имел личное интервью с Франко в Хендая (граница между Испанией и Францией), чтобы заставить его вступить в войну в октябре 1940 года. Франко удалось убедить Гитлера отложить такое решение. Он послал несколько добровольцев в «Синюю дивизию», которая действовала как обычная 250-я пехотная дивизия вермахта, вместо того, чтобы сражаться как испанская дивизия. Он поддерживал Гитлера, доставляя удовольствие фалангистам в Испании и союзникам одновременно.

Тайлер Дурден

Короткий ответ заключается в том, что цена вторжения была бы больше, чем стратегическая ценность. Например, обе стороны пытались вторгнуться в Норвегию, и Германии это удалось, но это было очень дорого. Германия должна была содержать значительное количество войск и техники по всей Норвегии, платить им и кормить их. Соотношение затрат и выгод для Испании и Португалии было намного хуже. Помните, что в Испании проживает в 8 раз больше населения Норвегии и в 4 раза больше населения Греции. Кампания против Греции была долгой и трудной. В отличие от Греции, Испания и Португалия были строго нейтральны, если не сочувствовали Германии, поэтому для мышления Гитлера не имело бы смысла тратить огромное количество времени, денег и ресурсов на вторжение в страну, которая уже была дружественной и обеспечивала лишь незначительное сумма военного значения. Возможно, было бы неплохо избавиться от базы в Гибралтаре, но помните, что Третий Рейх не смог даже захватить Мальту, которая находится рядом с Италией. Если вы не можете захватить Мальту, вы не собираетесь захватывать Гибралтар.

Для союзников ситуация была во многом такой же. Кроме того, они потеряли бы моральное превосходство, потому что они будут вести агрессивную войну против нейтральных стран. Кроме того, если бы они напали на Испанию, вполне вероятно, что Франко пустил бы немецкие войска в страну, чтобы помочь защитить ее. Более того, если их атака на Испанию окажется неудачной, будет гарантировано, что они потеряют Гибралтар, потому что Испания нападет на Гибралтар в ту минуту, когда начнется любая война с Англией. Таким образом, союзники должны иметь действительно высокую уверенность в успехе, чтобы рисковать. В целом, это было своего рода не стартер для союзников.

Чтобы действительно увидеть здесь исчисление союзников, представьте себе, что произойдет, если союзники нападут на Испанию. Допустим, у них есть плацдарм, поэтому теперь они отправляют людей и материалы к своему плацдарму, чтобы попытаться покорить Иберийский полуостров, очень скалистое и гористое место. Сначала Франко приглашает в немецкие войска, так что вся страна становится частью Оси, и вы сражаетесь с немцами. Далее Франко позволяет немцам использовать аэродромы. Итак, сейчас Гибралтар подвергается нападению, обстреливается крупными орудиями в Испании и обстреливается самолетами, расположенными на аэродромах всего в нескольких милях. Также немцы теперь могут совершать воздушные торпедные атаки на любые корабли в Гибралтарском проливе. Это может привести к невозможности снабжения Мальты. Теперь у вас гибнут и Гибралтар, и Мальта. Даже если ваша атака «удастся», вы можете столкнуться с временной ситуацией, когда вы теряете все Средиземное море и вновь завоевываете его ПОСЛЕ того, как вы окончательно победили испанцев, что может занять целый год.

С такими соображениями легко понять, почему нападение на Иберию может показаться плохой идеей.

WS2

Были, верите или нет, ограничения по количеству людей и оборудования, которые имелся у Гитлера - и в случае, если бы он взял на себя гораздо больше, чем Германия могла бы справиться в любом случае. Бронетанковые дивизии по счету просто исчезли в замерзших пустошах русской зимы. После осени 1941 года ресурсы Германии и наличие нефти всегда были растянуты.

В любом случае гористая Испания была бы трудной страной для захватчиков, и поскольку у Гитлера был послушный союзник во Франко, в этом не было необходимости. Помните, что немцы даже не пытались захватить всю Францию. В Испании не было нефти, как и в России и на Ближнем Востоке. Она также не угрожала Германии.

Но некоторые считают, что самая большая стратегическая ошибка Гитлера (помимо недооценки русской зимы) заключается в том, что он не захватил Гибралтар, Мальту и Кипр в начале войны, прежде чем Британия начала действовать вместе.

Если бы он сделал это, он вполне мог бы выиграть Египет и открыть путь к нефтяным месторождениям Аравии. Это также помешало бы союзникам иметь возможность вторгаться в Италию, которая во время вторжения в Нормандию связывала огромное количество немецких дивизий.

Карлос Гомес

Почти все было сказано... но одно: - Франко предложил Гитлеру вторгнуться в Португалию для него, это был способ заставить Гитлера забыть вторгнуться на весь полуостров... но Гитлер не принял. У Гитлера были планы вторгнуться в Португалию и Испанию позже, но обстоятельства не собирались для этого. Что касается Португалии, то она пострадала от Гитлера как можно больше, железо и вольфрамий были отправлены в Германию для военной промышленности, но только в тех количествах, которые тайно договаривались с союзниками о предотвращении нацистской агрессии. Для союзников Португалия отправила тысячи предметов снабжения, почти все боевые рационы для войск союзников были предоставлены Португалией (Консервы огромной консервной промышленности Португалии того времени). Другая вещь, которую Португалия сделала, должна была служить путем спасения для евреев. Евреи и политзаключенные бежали в оккупированную Францию ​​или Париж, а затем получали визу в Португалию (миллионы были предоставлены консульствами).

Марк К. Уоллес ♦

Источники? Цитирование? если это кого-то интересует, куда они пойдут, чтобы найти больше?

user14394

Единственное, что я хотел бы добавить к вышеприведенным комментариям, это очень откровенные показания Германа Горинга на Нюрнбергском процессе, где он заявил о своей вере и о том, что он выступал за нападение на Гибралтар в отличие от России в июне 1941 года.

Следует помнить, что единственными существовавшими нацией и народом, воевавшими после падения Франции, была Великобритания, и что ВВС Германии не смогли победить Великобританию в период с июня 1940 года по июнь 1941 года. Это означало, что любой Вторжение в Россию означало бы сражаться с двумя противниками вместо одного.

Ни Испания, ни Португалия никоим образом не угрожали Германии, так же как и при Наполеоне Великобритания не могла, так сказать, «истекать кровью Империи». Португалия была очагом интриги и во время Второй мировой войны... место, уступающее только Швейцарии по уровню незаконных денежных переводов.

После довольно замечательного успеха вторжения вермахта на Балканы незадолго до Барбароссы довольно странно, что они не последовали за нападением на Гибралтар.

Германии также не понадобилось 300 000 человек, чтобы «удержать Норвегию», поэтому интересно представить нападение на Гибралтар как прелюдию к нападению на Великобританию.

Мы никогда не узнаем, потому что все обвиняли Геринга, а потом его казнили.

Когда вы смотрите на некоторых из нацистов, которые не были казнены, Геринг действительно выделяется. Не то чтобы немецкие ВВС охраняли концентрационные лагеря, а затем бомбили тюрьму... э-э, "задержанные" ... если они вышли из строя.

Это точно не относится к ОКВ или германскому флоту.

«Доктор Менгеле» тоже не звучит как очень немецкое имя, поэтому я удивляюсь, насколько «нейтральными» были Испания и Португалия.

Только Великобритания защищала Мальту... от начала до конца, я мог бы добавить.

Геринг не был выполнен. Он принял цианид за ночь до того, как его повесили.

Basque_Spaniard

Всегда сказано, почему бы Испании не присоединиться к ww2.

Прежде всего, главная история датирует путь Испании к гражданской войне:

1º. 1930-31: переход Испании, похожий на современные 70-х годов. После того, как испанская армия ушла от власти, модерируемые королем политики начали разбираться с будущим Испании. Король выступает за восстановление конституционной монархии, реформируя прежнюю, и в то же время восстанавливает отношения Великобритании. Однако политики разделились: консерваторы и умеренно-либералы поддержали идею Кинга, а леволибералы и социалисты выбрали республику. Испанский король, не стремясь к какому-либо соглашению, решил изгнать, чтобы избежать гражданской войны (большая ошибка, потому что сердитость армии возросла до огромных размеров)

2º. 1931-1936: В республике ненависть к обеим сторонам росла, но в 1936 году в обеих секторах начали расти экстремистские партии (фалангисты и коммунисты), провоцируя даже убийства с обеих сторон.

3о. 1936-39: армия, стремясь к тому, чтобы Республика была хаосом, совершила государственный переворот. Однако армия также разделилась на две стороны, поэтому началась Гражданская война, и каждый политический сектор поддерживал один сектор вооруженных сил. Националистическая Испания. Политически - консервативная, умеренно-либеральная и коалиция фалангистов, но с военным руководством. Республиканская Испания: политическое руководство леволиберальной, социалистической и коммунистической коалиций.

Какой была Испания во времена Франко?? Фашист или консерватор?? Зависит от Франко, хотел. Подавляющее большинство националистической Испании, на самом деле, хотели конституционную монархию, однако ни Король Испании не вернулся домой, а не Великобритания (изгнанный дом испанской королевской семьи), вовлеченная в конфликт. В конце концов, Франко решил все, потому что именно он был выбран в качестве лидера (самый награжденный молодой генерал испанской армии), и он не хотел уходить от власти, потому что не доверял политикам, по его мнению, виноватым в Испании ». проблемы

В первый период различные сферы идеологии в испанской Франции были в напряжении, никто не получил возможность убедить Франко, но генерал, чтобы избежать напряженности с Гитлером, привел к власти фалангистов. Лишь в конце второй мировой войны Великобритания и США начали вовлекать в Испанию, но Франко твердо поддерживал власть, но его любимая Испания была в руинах, и ему нужны были страны-друзья, чтобы завоевать популярность и в холодной войне, с приходом США, воспользоваться ситуацией. Он окончательно отрекся от фалангистов от власти, чтобы угодить союзникам, а консерваторы с умеренно-либеральными лидерами восстановили влияние, и в то же время испанский король был назван преемником, монархия была восстановлена.

Политические партии, которые поддерживали Франко, были:

Монархисты как либералы, так и консерваторы: нейтралитет в войне.

CEDA как консервативный альянс: нейтралитет в войне.

Фаланж: Они стремятся к улучшению и присоединяются к фашистским / нацистским режимам.

Единственное, что их объединяло - это антикоммунизм.

SJuan76

1 потому что: а) стена текста, б) несоответствия «армия, стремясь к тому, чтобы Республика была хаосом, совершила государственный переворот. Однако армия также разделилась на две стороны» и в) откровенная ложь «он не хотел уходить» власть, потому что он не доверял политикам («бедный, бедный властолюбивый диктатор)», чтобы избежать напряженности с Гитлером, он вырастил фалангистов во власти »Франко использовал фалангистов, чтобы получить власть, но взял их под свой контроль, как только смог, к 1939 они были просто политическим предлогом под его контролем, но продолжали служить в этой должности большую часть своей диктатуры.

Basque_Spaniard

Я говорю правду, и я не шучу. Франко делал то, что хотел, пока союзники не заставили его изменить свою политику.

Basque_Spaniard

Республика была в хаосе. правительствам потребовалось не более двух лет после выборов, социальных революций, убийств, каталонской революции и т. д. ... Испания была в настоящем хаосе. Все, что Франко совершил только государственный переворот, но это был один из группы генералов. Служба поддержки Великобритании направила самолет для перевозки его в Марокко.

Basque_Spaniard

Великобритания втайне участвовала в конфликте, но закончилась без ее реального плана восстановления монархии в Испании. Франко сделал то, что хотел, потому что у него не было соперника в армии.

Basque_Spaniard

Через 5 лет 3 всеобщих выборов это катастрофа. Испанская республиканская история всегда заканчивалась катастрофой. Только монархия всегда имела успех. Первая республика борьба между федерализмом и централизмом. Второй - каталонский национализм и социалистическая революция. Только с монархией правительства были умеренными и дали стабильность Испании. Конечно, лучше быть либералом, чем абсолютистом.

Руководители фашистской Испании отдавали себе отчет в том, что вовлечение обескровленной и еще не до конца «умиротворенной» Испании в войну неизбежно обернется катастрофой для режима. Несмотря на все усилия гитлеровской дипломатии, Франко не торопился вступать в войну и 4 сентября 1940 г . подписал декрет о нейтралитете Испании в войне. В июне статус нейтралитета был сменен статусом невоюющей стороны.

Серией декретов была создана система правительственного контроля, позволявшая государству, не будучи собственником средств производства, оказывать влияние с помощью административных мер как на сферу производства, так и на сферу распределения и потребления. Регламентация и контроль над экономикой осуществлялись при сохранении частной собственности, инициативы и прибыли. Идеологическим оформлением политики государственного контроля послужили «концепции» экономического национализма, разделяемые как идеологами фаланги, так и традиционалистами. Крайним проявлением экономического национализма были призывы к политике автаркии, с которой монополистические круги Испании связывали надежды на полное устранение конкуренции иностранного капитала. Война, деформировавшая все привычные экономические связи, укрепила правительственные круги Испании в их намерении форсировать создание системы самообеспечивающейся экономики. Эту цель преследовала серия так называемых законов о развитии промышленности 1939-1941 гг . Автаркия была вынужденным шагом, обусловленным второй мировой войной и экономической блокадой, которую временами весьма жестко применяли по отношению к Испании западные державы. Но вместе с тем это создавало благоприятные условия для укрепления позиций испанского монополистического капитала. 24 октября 1939 г. был издан закон о покровительстве и защите национальной промышленности. Предприятиями, представляющими «национальный интерес», в первую очередь объявлялись те, которые имели отношение к военной индустрии, в том числе отрасли горнорудной промышленности, поставлявшие для нее сырье.

Среди мер, определявших границы вмешательства государства в экономику в интересах монополистического капитала, особое место занял закон от 25 сентября 1941 г. об образовании Национального института промышленности , призванного «направлять и финансировать создание и воссоздание национальной индустрии». Он был вначале подчинен непосредственно Франко, а затем до 1963 г. его возглавлял Суанчес , инженер, друг отроческих лет Франко, ярый поклонник экономической политики нацизма. Таким образом, при создании государственно-монополистического сектора экономики Франко использовал идеи фаланги, пропуская их сквозь сито прагматизма и реальных интересов правящей элиты.

Весть о нападении Германии на Советский Союз 22 июня 1941 г. была встречена в правительственных кругах Испании с энтузиазмом: ведь теперь можно было хоть как-то расквитаться со страной, оказавшей большую материальную помощь Народному фронту и пославшей советских добровольцев воевать против Франко. Теперь победивший в гражданской войне Франко мог послать испанских добровольцев воевать против СССР. В июле 1941 г. была сформирована и отправлена на Восточный фронт в район Новгорода испанская «Голубая дивизия » (Дивизия обрела своё название по синим рубашкам - форме Фаланги), затем переброшенная на Ленинградский фронт. Генерал Эмилио Эстебан-Инфантес, командовал «Голубой дивизией». Осенью 1941 г. в Подмосковье (район г. Клина) прибыла испанская авиаэскадрилья. Вследствие различных факторов - изменившихся перспектив окончания войны, унизительного обхождения со стороны немецкой армии, неготовности к суровым погодным условиям - в дивизии процветало дезертирство и переход на сторону советской армии. Сильно поредевшая в боях на советском фронте «Голубая дивизия» 12 октября 1943 г. была отозвана на родину.

За несколько дней до этого пресса получила приказ «сменить тон» а фалангистским лидерам была дана соответствующая инструкция. В то время даже в выступлениях Арресе привычное поношение коммунизма отошло на второй план, уступив место пропаганде тезиса о том, что фаланга - это совершенно оригинальная организация, способная к перестройке своей деятельности в соответствии с новыми условиями. Страшась санкций со стороны держав антигитлеровской коалиции и отдавая себе отчет в том, что именно фаланга в первую очередь послужит поводом для этих санкций, Франко решил, что пришло время на словах отмежеваться от фашистских доктрин. 24 марта 1945 г., принимая нового американского посла М. Армюра, Франко заявил, что фаланга - вовсе не политическая партия, а всего лишь объединение лиц, заинтересованных в поддержании порядка, в благоденствии и развитии Испании.